"Феликс Кривин. Упрагор, или Сказание о Калашникове (Авт.сб. "Хвост павлина")" - читать интересную книгу автора

реорганизации.
Зрительный зал был уставлен станками. Производственная тематика давала
продукцию. Небольшая кучка зрителей теснилась на галерке, и их жидкие
аплодисменты тонули в грохоте станков. Должность главного режиссера была в
театре упразднена, вместо нее была введена должность главного инженера.
Театр в дальнейшем предлагалось именовать заводом, а при заводе
организовать самодеятельность, чтобы и дальше внедрять производственную
тематику в жизнь.
Он вышел на улицу. Там уже собиралась очередь _от театра_. Несколько
кварталов спустя он увидел очередь от библиотеки: там тоже был поблизости
гастроном.
Калашников машинально побрел к дому Зиночки.
В освещенном окне Зиночку было хорошо видно. Она стояла перед зеркалом,
примеряя на себя какую-то цепь, - словно кудрявая собачка перед домом
хозяина. И вдруг этот хозяин вышел из глубины комнаты - в купальном халате
и с полотенцем через плечо. Он был не из мира театра, он был скорее из
мира тяжелой атлетики. Он стал играть с Зиночкой, как хозяин играет с
собачкой в собственном доме, зная, что здесь его не укусят и не облают.
Потом они оба склонились над столом, - может быть, над книгой? Лица у них
были такие серьезные, словно они склонились над книгой и уже начали в ней
что-то читать.
А может, они склонились над колыбелью? Они смотрели с такой любовью,
что тут не могло быть сомнения. Вот Зиночка что-то сказала, - быть может,
"агу!", а ее хозяин сделал руками ладушки...
Да нет же, теперь Калашников рассмотрел. Это была продуктовая сумка,
которую он сам не раз носил из буфета, только теперь она была еще полней,
потому что носил ее человек из мира тяжелой атлетики.
Еще часа два он бродил по городу. На глаза ему попалась табличка:
"Проезд Иванова". Кто такой Иванов? Где-то Калашников слышал такую
фамилию. Может, он строил город? Или защищал его на войне? А может, он
просто _проезжал_ в этих местах, и места эти так и назвали: _проезд_
Иванова? Но почему этот проезд запомнился Калашникову?
Ну, конечно! Он стоял около дома Масеньки.
Он все еще думал об Энне Ивоновне, о Зиночке, о Вере Павловне, но уже
появилась Масенька и решительно вошла в его мысли. И там, в его мыслях,
они сидели все четверо: в самом центре Масенька, рядом с ней Энна
Ивоновна, а в глубине мыслей Зиночка рассказывала Вере Павловне, как у нее
в буфете Чацкий поит Фамусова в расчете на лучшую роль, а Вера Павловна
говорила, что Чацкий - племянник ее сестры, он приехал в Москву, но ему не
дают прописки.
И тут из подъезда вышла пара. Девушка что-то оживленно говорила своему
спутнику, а он ее внимательно слушал... Лучше бы ему не слушать, а ей не
говорить... Потому что это была Масенька.
Масенька не удивилась, увидев Калашникова у своего дома. Ведь он,
наверное, шел к ним?
Вообще-то да. Вернее, нет. Тем более, что Масенька не одна, это,
вероятно, какой-то знакомый Масеньки?
Оказывается, это Вадик. Просто Вадик. Милиционер. Обыкновенный
милиционер, но он больше любит, когда его называют Валиком.
События развивались, как в романе. Как в историческом романе, который