"Феликс Кривин. Упрагор, или Сказание о Калашникове (Авт.сб. "Хвост павлина")" - читать интересную книгу автора

"Вы не Индюков? А где же Индюков?"
Свежая могила. Вокруг печаль. "Индюков пьет пиво в буфете".



8

Вера Павловна рассказывала о своей не то родственнице, не то соседке. У
нее, представьте себе, два сына. Один - здоровенный балбес, учиться не
хочет, а хочет - что бы вы думали? Жениться. Так и говорит: не хочу
учиться, а хочу жениться. А старший - студент, способный мальчик, но
возомнил, что ему все позволено. Убил какую-то старуху. Теперь его будут
судить. Ну каково это матери? Ох, дети, дети... Тут один старичок ходит,
покупает книжки. Все Шекспира спрашивает. У бедняги три дочери, а жить
негде. Все, что имел, роздал детям, а они его выгнали, ну можно такое
терпеть? Совсем с горя сдвинулся старик, теперь ходит, спрашивает
Шекспира.
Покупательница, божий одуванчик, из тех, которые живут на земле в
состоянии невесомости, хотя жизнь упорно приучает их к перегрузкам,
слушала внимательно, не перебивая, поскольку оставила дома слуховой
аппарат. Потом вдруг сказала:
"В наше время инфарктов не было. А теперь ничего нет - одни инфаркты".
"Тут один бегал от инфаркта - и все за женщинами, - включился в
разговор веселый молодой человек. - Такую развил скорость, что прибежал к
инфаркту с другой стороны..."
Но Вера Павловна не давала сбить себя с темы: у нее у самой детство
было трудное, отдали ее в люди. Написала бабушке, чтоб ее забрала, а на
конверте - глупая была - написала: "На деревню бабушке".
И тут Калашникова как громом ударило: она!
Своей-то биографии у нее нет, вот она и рассказывает, что вычитала из
книжек. Когда нет своей биографии, приходится пользоваться чужой. Сколько
Калашников примерял к себе чужих биографий! Вот и она примеряет... Как же
это не пришло ему в голову? Ведь чужая биография - это главная примета.
Она ведь, его единственная, тоже не имеет своей биографии, поэтому и
пользуется чужими, самыми известными...
В другое время это открытие обрадовало бы Калашникова, но сейчас, после
знакомства с Энной Ивоновной, оно его огорчило. Энна Ивоновна больше
подходила для роли его единственной. И как она тепло говорила о горе
Горуне! Как будто она сама оттуда, как будто она - это она. "Горуня? Вот
она, Горуня, - говорила Энна Ивоновна, водя пальцем по столбцам толстого
историко-географического справочника. - Но здесь не указано, гора это или
провал. Это может быть и гора, и провал, в зависимости от исторической
обстановки". Калашников сказал, что если, допустим, люди кричат "ура!".
Они берут высоту и кричат "ура!". Значит, это гора? Но Энна Ивоновна
считала иначе. Потому что крик "ура!" может не только возвышать, но и
принижать человека. Если в мирное время люди кричат "ура!" вместо того,
чтобы кричать "караул!", это значит, что общество находится в полном
провале. Нужно смотреть конкретно, что исторически происходило на этой
горе, для того чтоб судить, что она собой представляет географически.
Замечательно говорила Энна Ивоновна, но Калашников ее уже почти не