"Александр Кривицкий. Тень друга; Ветер на перекрестке" - читать интересную книгу автора

фронтовыми "Письмами товарищу" Бориса Горбатова. Но самой первой была
"Русская повесть" Петра Павленко.
В конце декабря редакция все-таки услала его в Горький - ровно на
десять дней. За этот срок и была написана повесть. Она печаталась в нашей
газете с 16 января по 21 февраля 1942 года.
Автор не считал ее своей удачей. Он жаловался в письмо, что работал
"спеша, спотыкаясь... Не было лишнего дня, чтобы вычитать, дописать".
Но повесть, пусть даже и очерковая, на седьмой месяц войны! Может быть,
она открыла дорогу другим... Уже в то время подтолкнула в ком-то из молодых
офицеров или солдат желание излить на бумаге все, что видели глаза и чем
волновалось сердце. Может быть, уже тогда начинались "Батальоны просят огня"
Юрия Бондарева, "Танки идут ромбом" Анатолия Ананьева и смутно
вырисовывались очертания будущих повестей Василя Быкова, Михаила Алексеева,
Виктора Астафьева...
Невзирая на гром пушек, музы все-таки заговорили. Редактор оказался
прав. Постепенно создавалась и с пылу с жару шла на фронт литература. Книга
включалась в боезапас солдата.
Читали, конечно, и мы в "Красной звезде". Я и хочу, хотя бы отчасти,
рассказать о своем круге чтения. Оно носило характер направленный,
необходимый для работы. И в течение месяца был этот круг у меня как бы общим
с Петром Павленко. Мы даже нашли этому "процессу" весьма старинную форму -
читали попеременно вслух.
Павленко подкинул в наш "ночной клуб" книгу майора германской армии
Гельдерса "Воздушная война 1936 года". Вышла она на русском языке в начале
тридцатых годов как "ближняя" фантастика на военные темы, однако же с вполне
практическим прицелом. Тогда Павленко написал "Полемические варианты" к
книге немецкого офицера. И ее второе русское издание сопровождалось этими
вариантами в качестве послесловия.
Утопия Гельдерса звучала отголоском модных на Западе между двумя
войнами теорий "профессиональных армий". Имела хождение доктрина
итальянского генерала Дуэ, основанная на утверждении примата воздушных сил.
Считалось, что авиация способна одержать решающие победы и выиграть
кампанию. (Заметим в скобках: гитлеровский генеральный штаб отдал дань этим
иллюзиям. Но заблуждения живучи даже в военнотеоретической сфере. И в наши
дни пентагоновская идея "вьетнамизации" войны подкреплялась среди прочего
тем же старым упованием на всемогущество воздушного наступления.)
С доктриной Дуэ соперничала концепция английского генерала Фуллера. Его
книги "Реформация войны" и "Операции механизированных сил" нашумели в свое
время по меньше, чем работы Дуэ. Фуллер выступил сторонником
немногочисленной вооруженной до зубов армии, рассчитанной на молниеносные
операции. Имелось при этом в виду наличие обученных людских резервов,
способных закреплять победы, достигнутые железными батальонами
профессиональных войск.
Оба автора не очень-то скрывали антисоветскую направленность своих
рекомендаций. Дуэ был вскормлен на хлебах итальянского фашизма. Фуллер -
старый знакомец Уинстона Черчилля еще в период англо-бурской войны, а за их
воззрениями, как в театре теней, выступали вожделения мировых сил
империализма.
Мечты гитлеровского генерального штаба о блицкриге, несомненно, в
известной мере были навеяны трудами этих военных теоретиков. Первые шаги