"Джидду Кришнамурти. Беседы в Париже" - читать интересную книгу автора

прохладный, солнце не слишком жаркое, в воздухе ощущалась влажность; еще
больше деревьев стало коричневатыми и желтыми, пахло осенью. Деревья
готовились к зиме; многие ветви были уже голыми и чернели на фоне бледного
неба; у каждого дерева свой оттенок разной интенсивности, от
красно-коричневого до бледно желтого. Даже в умирании они были прекрасны.
Это был приятный вечер, полный света и мира, несмотря на рев уличного
движения.
На террасе есть цветы, и этим утром желтые были ярче и живее, чем
когда-либо; в раннем утреннем свете они выглядели более пробужденными, более
яркими, чем их соседи. Восток начинал светлеть, и в комнате было иное; оно
было здесь уже несколько часов. При пробуждении среди ночи оно было здесь,
как нечто совершенно объективное, что не могли произвести ни мысль, ни
воображение. И опять тело при пробуждении было совершенно спокойно, так же,
как и мозг. Мозг был не сонным, а очень пробужденным, наблюдающим, следящим
без всякой интерпретации. Это была сила недосягаемой чистоты, ее энергия
поражала. Она была здесь, всегда новая, всегда пронзительная. Была она не
только снаружи, в комнате и на террасе, она была внутри и снаружи, но без
разделения. Это было нечто, чем были захвачены целиком ум и сердце; и ум и
сердце перестали существовать.
Нет никакой добродетели, только смирение; где оно есть, там вся
добродетель. Общественная мораль - не добродетель, она - просто
приспособление к стереотипу, и этот стереотип варьирует и меняется
соответственно времени и климату. Общество и организованная религия сделали
ее уважаемой, но она - не добродетель. Мораль, в каком виде она признается и
церковью и обществом, - это не добродетель; моральность строится, она
подчиняется правилам, ее можно изучать и практиковать, ее можно внедрять с
помощью награды и наказания, с помощью принуждения. Влияние формирует
мораль, так же как и пропаганда. В структуре общества есть разные степени
морали, разных оттенков. Но это не добродетель. Добродетель не зависит от
времени и от влияния, ее невозможно культивировать; она - не результат
контроля и дисциплины, она вообще не результат, так как не имеет причины. Ее
нельзя сделать респектабельной. Добродетель не разделяется на милосердие,
благотворительность, братскую любовь и так далее. Она - не продукт
окружения, общественного братства или бедности, влияния монастыря или
какой-то догмы. Она не порождается изощренным мозгом, она - не производное
мысли и эмоции; и она - не бунт против общественной морали с ее
респектабельностью; бунт - это реакция, а реакция есть модифицированное
продолжение того, что было.
Смирение нельзя культивировать; и если его культивируют, это -
гордость, облачившаяся в плащ смирения, которое стало респектабельным.
Тщеславие никогда не станет смирением, не более чем любовь может стать
ненавистью. Насилие не может стать ненасилием; насилие должно прекратиться.
Смирение - не идеал, которому можно следовать; идеалы не обладают
реальностью; лишь то, что есть имеет реальность. Смирение - не
противоположность гордости; у смирения нет никакой противоположности. Все
противоположности взаимосвязаны, а смирение не имеет связи с гордостью.
Гордость должна закончиться - не от решения или дисциплины, или ради
какой-то выгоды; она прекращается только в пламени внимания - не в
противоречии и смятении концентрации. Увидеть гордость внешне и внутренне,
во множестве форм, - значит покончить с ней. Видеть ее - значит быть