"Михаил Кривич, Ольгерт Ольгин. Бег на один километр" - читать интересную книгу автора

Никогда с ней не разговаривал.
Не подходил близко. Пока я не обгоню Саньку Карюхина, пока не добегу
первым, знал я, у меня губы не шевельнутся, чтобы сказать ей "привет" или
что-то в этом роде.
Такая была у меня внутренняя установка. Наверное, и у нее есть красивое
название.
Эту девочку я увидел в первый раз зимой, когда Четэри привела нас на
Тверской с лыжами. Я запомнил вишневый байковый костюм и вязаную вишневую же
шапочку. Девочки всегда прибегали раньше нас - у них же дистанция короче - и
сидели на лавочках у финиша, отдыхали. Я много раз давал себе слово подойти
к ней, и мне казалось, что она этого ждет, но я не мог пересилить себя, пока
этот тощий Санька Карюхин опять и опять приходит первым...
Но что сказать ей, когда я обгоню наконец Карюхина? Я не мог ничего
придумать. Да и надо ли придумывать, если Саньку все равно не обогнать?
Как давно это было, однако!
Всякий раз, выкладываясь до последнего, я приходил к Пушкину вторым.
Четэри говорит, что я не бегун, а борец, потому что ноги у меня
тяжеловаты. И еще, говорит она, мне не хватает злости.
Вот если бы эта девочка с Тверского пришла к нам в зал, когда мы
тренируемся на матах! Я бы припечатал всех на лопатки, одного за другим,
дожал бы и того десятиклассника, который здорово держится на мосту. Но
Саньку Карюхина с его ходулями никакой злостью не возьмешь. И я уходил с
Тверского, не оборачиваясь, и спиной чувствовал, что кто-то провожает меня
взглядом...
Почти каждый день я ходил теперь на бульвар бегать в прошлое.
Повидаться с одноклассниками, украдкой посмотреть на девочку - у нее
такой серьезный и чуть укоризненный вид,- и конечно же побыть самим собою,
таким, каким я был до института, до женитьбы, до работы и всего прочего, что
сделало меня таким, каков я сегодня.
А каков я сегодня? Не о полноте речь, тем более какая там полнота, так,
склонность. Я знаю то, умею это, разбираюсь кое в чем, что-то игнорирую,
может быть, напрасно, но в чем моя нынешняя суть? Зачем я хожу на работу, на
теннисный корт, для чего болтаю о разных пустяках с Прудником, почему решил
отказаться от белого хлеба и начал бегать? Разве от двух-трех лишних
килограммов что-то внутри .у меня переменится?
С того дня, когда я снова увидел на бульваре ту девочку в смешных
трусах и спина Саньки Карюхина опять и опять маячила передо мной, я бегал,
наверное, ради того, чтобы получить ответ хотя бы на один из этих вопросов.
Если не видно разгадки в сегодняшнем дне, может быть, она отыщется в
прошлом.
Это прошлое крутилось перед моими глазами, как видеолента.
Все знакомцы из тех времен, когда не снесли еще кинотеатр "Новости
дня", прошли передо мной, и я не видел только одного - самого себя. Действие
разыгрывалось вовне, а внутри я был мужчиной за пятьдесят, и не было рядом
зеркала, чтобы разглядеть себя четырнадцатилетнего. Да и надо ли?
Жена была уверена, что я слегка свихнулся на почве бега, однако
относилась к моим занятиям доброжелательно, поскольку считала, что каждый
человек в определенном возрасте обязан иметь какое-нибудь пристрастие. Она,
например, собирала камни и каждый год показывала их на очередной выставке
коллекционеров-любителей. Мне приходилось ездить на открытие, выслушивать