"Михаил Кривич, Ольгерт Ольгин. Бег на один километр" - читать интересную книгу автора

Продолжения не было. Исчезли "Новости дня" и "Эльбрус", сгинули
трамвайные рельсы за оградой, Пушкин переместился на другую сторону площади,
растаяли в воздухе хохочущие над юным Прудником мальчишки со смутно
знакомыми лицами. И сам Слон, неудержимо набегавший на меня, исчез, канул в
небытие. Я почувствовал усталость, может быть, от внезапности пережитого, а
может, просто от того километра, что остался за спиной.
На скамейке было полно народу. Я повернулся и неспешным шагом пошел к
дому. От меня в сторону Никитских ворот убегал какой-то сухопарый лысый
мужчина, одетый, как и я, в тренировочный костюм и синие адидасовские
кроссовки.
Назавтра я позвонил Пруднику на работу, мне не терпелось узнать, видел
ли он что-либо подобное, где был в тот момент, когда топал на моих глазах по
бульвару, но секретарша сказала, что шеф уехал в лекционное турне по
провинциальным заокеанским университетам. Добрый месяц он будет морочить
голову веснушчатым студентам из штата Индиана, как следует понимать
пространство и время в свете нынешних концепций, которые ему, Слону,
известны лучше, чем кому бы то ни было.
Вечером, надев спортивный костюм, я вновь отправился на Тверской.
Хватит выдумывать себе синдромы. Пора разобраться что к чему. Авось и без
Дока сумею.
Когда я добрался до места, которое назвал для себя точкой перегиба,
меня вновь крутануло, но теперь я уже знал, чего можно ждать от пространства
и времени в этой точке. Опять вместо МХАТа стояло недостроенное чудище, и
это не удивило меня, потому что так и должно быть, и бежал я не один, а в
компании своих одно классников, и это тоже было в порядке вещей.
Я узнал их всех, разве что не смог припомнить все фамилии.
Класс растянулся на полсотни метров, замыкал группу, конечно Слон,
потому что он был Слоном. Еще, по настроению, он был
Жирный-Поезд-Пассажирный. Впереди, оторвавшись от группы, мчался, скупо
работая руками, длинноногий жилистый Санька Карюхин.
А рядом, по центральной аллее, вдоль скамеек бодро бежала Четэри с
секундомером в одной руке и с жестяным рупором в другой.
Физическая подготовка у нее была что надо, она бежала наравне с нами и
что-то кричала на бегу в свою жестяную дудку. Мне показалось, что она
обращается ко мне: "Коленки подымай, подымай, говорю, коленочки, не спи на
ходу!" А я не спал. Я подымал коленочки выше некуда. Потому что очень хотел
догнать Саньку Карюхина. Догнать, обойти и первым оказаться у Пушкина. Мне
это было нужно - вот так. Позарез.
Обучение в те годы, как вы помните - или знаете понаслышке,- было
раздельным. Девочки учились в соседней школе. Но бегали они по тому же
Тверскому бульвару, правда, не километр, а меньше, потому что они девочки. И
у них была форма, похожая на нашу, только майки не синие, а белые. А трусы
тоже черные, но широкие, как паруса, вроде коротких шаровар, на резинках
снизу.
Ужасно смешные трусы, в них даже самые изящные девочки выглядели
неуклюже, у худеньких ноги казались еще тоньше, чем были на самом деле.
Только одну девочку, одну-единственную, казалось мне, не могли
испортить даже эти дурацкие трусы. Я знал, что она сейчас сидит с подругами
на скамейке у финиша, но все ее подруги были для меня на одно лицо, так что
добежать первым мне надо было только из-за нее. Я не знал, как ее зовут.