"Михаил Кривич, Ольгерт Ольгин. В который раз про любовь (Журнал "Химия и жизнь")" - читать интересную книгу автора

почитателей Книжника забрести так скоро не мог.
Я ошибся. Медленно и неслышно навстречу шла она...
Наши отношения складывались безоблачно. Мы вместе обедали, гуляли и
ходили в кино; студенческое сообщество признало нас неразлучной парой, и
никто не занимал место рядом с Клавдией за лабораторным столом. Днем мы
расставались не более чем на два часа: я, напялив бутсы, вытаптывал
футбольный газон, а Клава тем временем сражалась в трехмерные шахматы -
тут я ей не мог составить компанию.
На факультет промышленного телекинеза Клавдия перевелась совсем
недавно, и это казалось чудачеством: к нам особенно не рвались. Вот
раньше, когда трансцендентная технология рисовалась в романтической дымке,
конкурсы, говорят, были фантастические; но потом дымка развеялась,
спецпитание и прочие льготы для воловиков отменили, и теперь конкурс почти
так же скромен, как в театральном училище. Лично я забрел на
телекинетический по чистой случайности, не разобравшись в названии; к тому
же факультетскому спортклубу требовался правый защитник. Клава же уверяла,
что нашла наконец свое призвание, и в корректных терминах кляла декана,
который долго тянул с переводом: с такой фигурой, говорил он, незачем
восемь лет тянуть лямку, чтобы потом выйти замуж и работать на полставки в
конторе по передвижке мебели. Он был кругом неправ, за одним исключением -
я имею в виду фигуру.
Во всем и всюду следуя за Клавдией, я вскоре понял, что такой образ
жизни устраивает меня до конца дней, и выкинул из комнаты шведскую стенку,
чтобы освободить место для трельяжа; а Клавдия купила в комиссионке
двухконфорочную плитку на быстрых нейтронах и объявила, что впредь мы
будем обедать только дома. Она, должен сказать, вообще очень практичная.
Как-то вечерком мы сидели у этой самой плитки в ожидании чая и утрясали
список приглашаемых на торжественный ужин; я пребывал в лучезарном
настроении и не сразу заметил, что она чем-то опечалена. Может быть,
скудостью стола?
- Нет, - сказала она сухо. - Ты, наверное, слышал, что свадьба бывает
один раз в жизни. И по этому случаю порядочные люди дарят друг другу
кольца. Вот так.
Про обручальные кольца речи прежде не было. Все мы серьезно относимся к
брачному ритуалу, но не настолько же! Пока заваривался чай, я пытался
уговорить Клавдию на платину, иридий, осмий... что там еще? Но она
уперлась - и ни в какую. Пусть будет как у мамы и бабушки. Подавай ей
золото.
На утреннюю лекцию Клавдия не пришла, и я, растеряв новоприобретенное
прилежание, помчался к ней. В комнате все было вверх дном, кровать не
застелена, занавески содраны, как перед большой уборкой, а на столе лежала
огромная менделеевская таблица. Я подошел поближе; на клетке с символом Au
лежали два колечка для занавесок.
- Помолчи минуту, - умоляюще сказала Клавдия и, отстранив меня, встала
коленями на стул. Странным остановившимся взглядом смотрела она сквозь
колечки, сквозь таблицу и скатерть, так что я даже заглянул под стол.
Вдруг я увидел, что по колечкам бегут, словно блики, мелкие частые волны.
Покачиваясь, кольца медленно отделились от бумаги и воспарили над
латинскими буквами, излучая слабый зеленый свет. Затем свечение угасло,
кольца съежились, вспыхнули напоследок и, тихо звякнув, опустились на