"Борис Кригер. Сказки" - читать интересную книгу автора

подкупных разве что вселенскому монарху.
Я долго вслушиваюсь в роднейшее слово, и оно в многократном эхе
становится мудреным префиксом неведомого наречия. Я медленно жую жареную
курочку, и мне больно за мой обретаемый мир перед глыбной непостижимостью
оставленной мною земной громады. В сущности так мало отличимой от
реальности, но столь изрядно смертной даже в моих глазах. Вот что делает
время, поселись оно в любом месте.
А на Земле Мишке с Зайкой все же приходилось просыпаться, ибо тьма там,
как водится, сменилась днем. Странники боязливо выбрались из-под одеял и
поочередно запнулись об обогреватель, виновник страшной катастрофы.
Дом, чья дверь выплеснула на несчастных тяжелую бадью дневного света,
был вовсе неухожен и рассыхался у самой широкой просеки на краю обширной
долины, вовсю кишащей престранной, но грандиозной возней. Люди, кто порознь,
а кто и семьями, кто вручную, а кто и мудреными машинами катили в разные
стороны вековые бревна. На подмостках высились грубо высеченные статуи
размером от пингвина до гренландского кита. Не скажем ничего о скрежете и
суете, царивших над трудоемкой сей канителью. По обочинам иной раз торчали
фигурки зевак.
Местность вокруг была безлесой донельзя. Поодаль высились скалы, явно
сотрясаемые бойней каменоломен. Экий Гееном.
Мишка попятился восвояси в дом, но вдруг был выдернут из дверного
проема решительным рукопожатием.
- Со Свободой тебя, брат, - огласил человек. Он был мужласт и дымил
табаками. Мишка зажмурился, предчувствуя, что геркулес вот-вот обнаружит,
что жмет лапу плюшевой игрушке, и швырнет его с Зайкой на мостовую под
жернующие дорожную пыль бревна. Вид-то у мужлана был не особенно добрый,
хоть и немолодой.
- Я, короче, на будущей неделе истукана своего докачу - будем
балагурить. Воздадим должное возлиянию, - последнее мужик сказал юродиво, но
артистично.
- Блин, истукан-то мой, - продолжал пришелец, проталкивая Мишку с
Зайкой назад в дом, - истукана-то загнул я малость, когда вырубал. Помнишь,
ты мне говорил: "На кой тебе такая статуя огромадная?" Помнишь, говорил,
мол, подохну я, пока до места ее допру. А вот допер, на тебе! - и мужлан,
явно собиравшийся гостить, прежде чем усесться, коснулся многозначительно
застежки шароваров.
- На тебе, допер ведь!
Мишка, до сих пор боявшийся поднять глаза, осмелел и немедля понял,
отчего сей гость так крепко обознался. Он все время тырился куда-то на
подоконник, ни разу не одарив собеседника взглядом.
- Знаешь, браток, ссуди-ка мне пару бревен, ненадолго. А то мои, блин,
лопаются, как сардельки. Колосс-то мой, видать, к концу пути тяжелеет, а
может, и дерево стареет. Куда ему, бедняге, такой груз годами выдерживать,
не человек же - ломается.
Мишка совсем притих и вот-вот ждал - вот взглянет, и нету нас с Зайкой.
Человек и правда перевел взгляд, но не на Мишку, а на рукомойник,
расположенный прямо в прихожей. И рукомойнику он сообщил следующее,
отчего-то совсем доверительно:
- Знаешь, остохерело мне все. Раньше все ясно было: Визирь всех имел,
себе статую строить заставлял, ну придавили его его же статуей, а привычку