"Борис Кригер. Сказки" - читать интересную книгу автора

Ну а Зайка решил:
- Эта слякоть такая волшебная только потому, что есть Мишка. И то, что
мы дышим сейчас, уже не реально, не длится, а где-то давно позабыто, уже
теперь отдается глухим воспоминанием.
Проклятое искушение планеты Земля - холодный напиток из трав,
сочленение счастья и муки.
Меж тем гроза становилась неистовее, и даже вовсе обезумевшие бродяжки
пожелали бы укрыться. Струи, налитые не иначе ртутью, вдруг забили без
промаха, лужи бухли, грозя потопом. И водяная злость стучалась в непокрытые
черепа, и безысходная пульсировала там внутри, в творожистой массе наших
костяных сундучков. Скорее куда-нибудь, только б не убиться об эти водяные
кирпичи, бросаемые небом, прилипшим к тесным косогорам!
Мишка с Зайкой заметались, застанные воздушной атакой вдруг
взъярившейся непогоды. Но вокруг пустырей все двери были заперты, а карнизов
дома не имели.
Вовсе отчаявшись обрести хоть какой-нибудь кров, промокшие странники
сунулись в некие чугуннейшие ворота - и те оказались открыты. То были врата
Великого земного Храма, по закону не ведающие засовов.
- Знаешь, Зайка, - отдышался Мишка, тихонько шарахаясь во мраке в
поисках уголка посуше, - в этой жизни мне все время хочется плакать. Едва
выдастся коротенький передых, и слезы совсем осмелевают. Это не жалость, не
страх, не умиление.
Земля очень странная обитель - на ней всегда хочется плакать.
- Мишечка, - всхлипнул Зайка, - это просто кончился наш чудный ранний
дождь. Просто вокруг темно и до исхода, каков бы он ни был, далеко
непостижимо. А ты не жалей о нашем дожде. Пусть он уже никогда не случится,
пусть он уже шелестит сохлой страничкой, но ведь его никто не может отнять.
Мишка недоверчиво захмыкал, но Зайка продолжал:
- Отнять не у нас. Мы-то что - хлипкие, как однодневные бабочки. У нас
и жизнь, и память отнять ничего не стоит. Дождик этот у Него, и достаточно,
что мы - лужистые пузырьки - его придумали, теперь он никогда, никогда не
пропадет.
На базюкиной планете, когда поминали о Боге, не тырились вверх, как у
нас, а лишь разводили руками, указывая на все окружающее. Зайка тоже было
заразводил лапками, но больно понял несуразность своего жеста. Даже в
Великом земном Храме Бог был только вверху в малюсеньком окошечке на взлете
купола. И то не всегда. Вот сейчас окно, под стать гранитной округе стен,
было заперто истовой тучей и сочилось холодной капелью.
- Странно, зачем так много гранита? - удивился Зайка. Мишка тоже
притих, задавленный величиной едва просветлевшего зала.
- Люди, наверное, боятся убегать в свои собачьи страны, вот и стараются
погрести время под гранитом.
- Нет, - сказал Медведь, - видно, чем меньше Света вокруг, тем
тяжеловеснее должно быть напоминание о нем. Если нет его в каждом дыхании,
так пусть хоть громады эти не позволят о нем забывать.
Так, наверное, полагают люди.
По окончившейся грозе было славно шлепать домой. И угрюмый его остов,
едва завидевшись, уже не показался чужим. А тесная спаленка и вовсе стала
промокшим странникам домом.
- Мы совсем уже здесь поселились, - говорил Медведь, включая