"Борис Кремнев. Франц Шуберт (Серия "Жизнь замечательных людей")" - читать интересную книгу автора

Тем сильнее возликовал он, когда после смерти Иосифа II на престол
взошел Леопольд II, а следом за ним - Франц П. И хотя именно Иосифу II и его
реформам Франц Теодор был обязан всем, что имел, любимым императором его
остался на всю жизнь Франц П.
Император Франц обладал той самой твердой рукой, которая так была по
нутру Францу Теодору Шуберту. И эту твердую руку император все крепче сжимал
в кулак.
Сам до смерти перепуганный французской революцией, он стремился
смертями запугать свой народ. Палач Вены, прежде томившийся от нехватки
работы, теперь не мог посетовать на безделье. Виселицы, выросшие на площадях
столицы, не пустовали. На них вздергивали тех, кого считали якобинцами.
Якобинцами же считали всех, кто был не согласен с Францем, отменившим
либеральные реформы Иосифа.
В судах разыгрывалась кровавая комедия с неизменно трагической
развязкой. Судебная мясорубка непринужденно и деловито перемалывала ворохи
бумаг и человеческих судеб. Участь человека целиком зависела от доноса,
лжесвидетельства, оговора, самооговора под пыткой. Мясники в шелковых
мантиях, восседая в тяжелых дубовых креслах с резными спинками, не
рассуждали, а обвиняли, не судили, а засуживали. Под брань и улюлюканье
продажных газетных писак.
Над Веной нависло удушье, тяжкое и смрадное. И хотя люди продолжали
жить - встречались и расставались, служили и прислуживались, торговали и
торговались, сидели в кафе, ходили в театр, танцевали, любили и ненавидели
друг друга, - жизнь их лишь внешне напоминала нормальную. Ибо жить - значит
верить друг другу, а не бояться один другого. Страх, липкий и гаденький,
страх перед тем, что другой знает о тебе то, что ты сам еще о себе не
знаешь, и не только знает, но и донесет третьему, а тот лишь ждет случая
погубить тебя, ибо в этом видит верное средство сделать карьеру, - завладел
людьми, растлил их души, сломил волю, изничтожил совесть.
Посреди ночи, вдруг проснувшись и приподнявшись в постели, люди,
холодея, прислушивались к шагам на улице или к взвизгиванию колес
подъехавшей кареты.
"Не за мной ли?"
И когда зловещий стук в ночи раздавался в дверь соседа, с облегчением
проводили ладонью по лбу:
"Слава тебе господи, пронесло... на сей раз..."
В то смутное и неспокойное время Франц Теодор Шуберт ночами спал
спокойно. Он был верным слугой государя и даже в самых тайных мыслях
соглашался с ним. Всегда и во всем. Он не боялся оговора. Но сам не
оговаривал никого. Среди людей, окружавших его, не было человека,
подходившего бы под смертоносную рубрику "государственный изменник".
Выдумывать же напраслину, чтобы на костях жертвы карабкаться вверх, он
никогда бы не стал. Хотя Франц Теодор одобрял все, что творила власть, он
делал это из искренних побуждений и был человеком порядочным.
Франц Теодор Шуберт спокойно спал по ночам. Но чем дальше, тем
беспокойнее становилось у него на душе. Он беспокоился не за свою судьбу. Он
тревожился за судьбу страны. А она складывалась далеко не к лучшему. И как
ни был маленький школьный учитель оглушен официальной трескотней о
незыблемой мощи империи, о ее исторических успехах и великих победах, до его
чуткого уха доносились глухие перебои в работе государственного организма.