"Борис Кремнев. Франц Шуберт (Серия "Жизнь замечательных людей")" - читать интересную книгу автора

В таких случаях выгоды ожидать не приходится. Партия, разумеется,
оказалась не лучшей. Мария Элизабет Фитц служила в людях - кухаркой. К тому
же она была на семь лет старше мужа.
Мария Элизабет не принесла мужу денег. Откуда ей было их взять? Отец ее
был слесарем, родословную ее составляли кузнецы, слесари, оружейники -
мелкий рабочий люд, кое-как пробавлявшийся в жизни своим ремеслом и
огородом.
Единственное, что Мария Элизабет получила в наследство от предков, -
вошедшую в плоть и кровь привычку трудиться. Не глядя на часы и усталость.
Ранним утром, когда за окном еще сереет предрассветная мгла, она, никем
не взбуженная, а лишь следуя зову внутреннего голоса, вскакивала с постели.
Разом, рывком, не нежась после сна. И, наскоро помолившись богу, принималась
за работу. А за полночь, когда все уже спали, ложилась в постель. Чтобы тут
же заснуть и спать без снов до утра.
Оттого в доме, где каждый грош был на счету, все блестело. Тут не было
и тени запущенности, неряшливости - столь частых спутников бедности. Медная
утварь рдела, как новенькая, полы белели, будто их только что обстругали,
сюртук мужа отливал синеватой чернотой, словно вороново крыло, и Франц
Теодор, как ни старался, не мог найти на сюртуке ни единой пушинки.
И еще одну черту характера унаследовала Мария Элизабет от дедов и
прадедов - ровную спокойность, столь свойственную людям труда. Ровная
спокойность не покидала ее никогда и ни в чем: ни в работе, ни в отдыхе, ни
в радости, ни в горести, ни в отношении к людям. Тихая и ласковая, она
вносила в дом умиротворение и покой, столь необходимые семье, особенно той
семье, где мало достатка и много детей.
Она была не только тиха, но и покорна. И это было хорошо. Во всяком
случае, для нее. Франц Теодор не выносил строптивых. Сам безответно покорный
вышестоящим, он требовал безответной покорности нижестоящих. Жену и детей
он, по твердому своему разумению, относил именно к этому разряду людей.
Глава семьи является главой лишь тогда, когда он обладает твердой
рукою. Семья - то же государство. Только в миниатюре. Чем тверже рука
монарха, тем послушнее подданные. Верность - дочь послушания. А она одна -
залог благоденствия.
Так считал Франц Теодор Шуберт. И жизнь подтверждала справедливость его
суждений. По крайней мере жизнь его собственной семьи. Здесь он был
полновластным и твердым владыкой. И здесь царили согласие и лад.
Но то, что происходило вне семьи, тревожило и огорчало Франца Теодора.
Жизнь государства развивалась не так, как ему бы хотелось.
Либеральные реформы Иосифа II породили свободомыслие. Хотя император не
только не мечтал о свободах, но страшился их. Однако что может дом поделать
с грибком, угнездившимся в нем? Дав однажды приют грибку, он невольно
становится жертвой его разрушительной силы.
Дерзкие речи, резкие, чуть ли не крамольные призывы все громче звучали
в Вене, повергая суховато-сдержанного учителя приходской школы в
негодование. Венские якобинцы (хотя, в сущности, эти прекраснодушные, не в
меру велеречивые либералы нисколько не походили на своих революционных тезок
из Парижа) внушали ему отвращение. Он недоумевал, почему власть одним ударом
не расправится с ними. Правда, дальше робкого недоумения он не шел. Власть
держал в своих руках император, осуждать же монарха Франц Теодор даже в
самых сокровенных мыслях не смел.