"Иван Краско, Анна Величко. Андрей Краско: непохожий на артиста, больше чем артист " - читать интересную книгу автора

нехорошее слово. Еще мне понравилось, что ты не заупрямился и не пошел
выяснять у дяди Толи, что же он там все-таки сказал. Когда мне удавалось
быть таким убедительным с тобой, это действовало на тебя, наверное, лучше
всего. Да и потом ты все тут же забывал - это особенности детского
восприятия.
А помнишь, как Герой вздыбил шерсть на загривке, увидев тебя? Герой -
злющий пес, живший во дворе у твоего дяди - моего брата Николая. Ты бежал ко
мне с очередным "открытием". Герой сидел на длинной цепи. Видит - бежит
мальчишка. Для него законов не существовало, он приготовился к прыжку. Когда
я это увидел, то неожиданно для самого себя осадил его нечеловеческим
голосом: "Герой!" От моего крика даже ты споткнулся и упал, а собака залезла
в будку, поджав хвост. Такая была сила у звука! Тут вышел Николай и спросил,
что случилось. Я говорю, собака собиралась на ребенка прыгнуть, а я с
перепугу заорал на нее. И Николай поступил совершенно неожиданно, вроде бы
совсем нелогично. Он предложил мне покормить Героя и принес миску с едой.
Меня и так всего трясло... А Николай продолжал настаивать: "Позови собаку
таким же властным голосом и покорми". И я решился: "Герой, иди сюда!" Из
будки высунулась виноватая морда. "Ешь!" - приказал я. Пес стал есть,
поглядывая на меня с опаской. Николай снова сказал нечто несусветное:
"Теперь погладь его". - "Да ты что, Николай! - возмутился я. - Собака ест,
как я могу ее погладить, она ведь тяпнуть может". - "Погладь, я тебе
говорю", - не унимался брат. Пересилив в себе страх, я подошел к Герою и
погладил его. А Коля говорит: "Ну все, теперь ты тоже его хозяин".
Кстати, Андрюха, не оттуда ли твоя любовь к собакам? Ты ведь очень их
любил, хоть и страдал астмой (у тебя была аллергия на шерсть). У тебя жила
овчарка Глаша, а потом смешная такса, которую ты прозвал Шурупом. Этот Шуруп
был невозможным псом - перегрызал все провода в доме, но ты все равно любил
его безумно. Глашенька снималась с тобой в "Блокпосте" - такая славная
собака. Глашенька появилась у тебя после съемок в картине Мити Светозарова
"Псы".
Кстати, недавно я видел Митю - он снимает "Преступление и наказание". И
знаешь где? Во дворе храма на Конюшенной площади. Как Митя тебя любил!
Что-то необъяснимое такое в тебе было. Тебя любили многие режиссеры. Я вот,
например, до сих пор не знаю, почему Леша Герман вызвал тебя на озвучание
своей картины "Хрусталев, машину!". Помнишь, ты там смен пятьдесят, если не
больше, провел. И, как мне известно, (с Лешей-то мы старые друзья, еще со
времен театрального института), вы большую часть времени проводили в
беседах. Леша тебе все время что-то рассказывал. Ты был нужен Леше, что-то
интересное он в тебе нашел.
В детстве ты выкидывал разные штуки.
У нас с тобой было условие - в общественном месте нельзя было говорить,
что у тебя папа артист, что он работает в театре. "Это нескромно", -
объяснял я тебе. Однажды в троллейбусе, обеспокоенный тем, что мы скоро
расстанемся (я уезжал на гастроли), ты начал спрашивать: "Папа, а у тебя
сегодня в театре..." - и неожиданно замолчал. Посмотрел вокруг: поняли люди,
о чем речь, или нет? И уже по-другому спросил: "Папа, а у тебя на службе
сегодня какой спектакль?" И тут люди рассмеялись, потому что сначала они
были удивлены, почему ребенок осекся на слове "театр"...
А помнишь, как мы с тобой изучали английский язык? Это было очень
интересно. Я спрашиваю: "Андрюша, как будет по-английски "встать"?" - "Stand