"Иван Краско, Анна Величко. Андрей Краско: непохожий на артиста, больше чем артист " - читать интересную книгу автора

up", - твердо отвечаешь ты. "Как будет "стол"?" - "Table". - "А как
"окно"?" - "Window".
И все было нормально, пока не спросил тебя: "А как по-английски будет
"сесть"?" Ты не смог вспомнить слово "sit down" и сделал очень просто: взял
и сел. То есть показал на деле. Слово "голова" ты тоже не мог вспомнить и
поэтому со свойственной тебе изобретательностью произнес на иностранный
манер: "Гольоуа"...
А помнишь, как мы с тобой придумали произносить слово "так" для еще
большей категоричности с "г" на конце? Получалось "таг". А еще было слово
"щаз", то есть "сейчас". Ты любил играть словами, от мамы тебе передался
филологический слух.
Да и театральные склонности у тебя, сынок, были.
Помнишь, как в детстве ты ходил со мной в театральный институт, я
знакомил тебя с ребятами. Ты называл Стасика Ландграфа "дядей Тазиком". Он
это до сих пор вспоминает. Ты показывал моим сокурсникам "этюды". Строил
рожицы, наливал в воображаемый стакан воображаемый лимонад из воображаемой
бутылки... Последнее ты делал очень лихо, несмотря на твой совсем еще
маленький возраст. Однажды Роберт Петров, заговорившись и уже совершенно
забыв, что ты "пил лимонад", обратил внимание на твою руку. Твои пальцы были
так странно раздвинуты. Роберт спросил: "Андрюха, а что у тебя с рукой?" Ты
сказал: "Как это что? Я держу лимонад. Я же его не допил" - и стал "пить"
лимонад. Все были изумлены. Ребята просили: "Андрюха, а ну-ка, прикинься!"
Ты начинал дрожать лицом. Это было смешно, нелепо - так ты "прикидывался".
Ты говорил: "Я все умею". А было тебе тогда, сынок, года три-четыре.
Ты очень смешной был маленький. Наверное, я слишком сурово с тобой
обращался. Однажды, обнаружив, что ты соврал, я буквально рассвирепел:
"Сейчас кто-то получит ремня!" А ты прижался попкой к батарее у окна,
говоря: "Иван, ты фто? Иван, ты фто?!" И этим снял весь серьез угрозы.
А помнишь, мы смотрели с тобой фильм "Мир входящему" (тебе тогда было
лет пять), и по дороге из кинотеатра домой ты с восторгом попросил: "Папа!
Купи мне автомат. Я буду стрелять и убивать всех гадов". Я говорю: "Сынок,
во-первых, стрелять - не самое лучшее занятие. Ты же видишь - я не
стреляю". - "Да, папа! Ты-то свое уже отстрелял!" Я так смеялся. А ты и не
понял почему.
Помнишь, как-то дедушка попросил тебя принести червей для рыбалки. Ты
взял в руки червяка, а дед спрашивает: "Ну-ка, Андрюша, посмотри
внимательно, где у него лицо". Ты посмотрел, покрутил червяка с разных
сторон и выдал: "А у него нет лица. Зато у него две попы".
Маленьким ты любил смотреть, как я бреюсь. Стоишь, смотришь... Я как-то
повернулся, и ракурс моего кривого носа мне не понравился, и я говорю тебе:
"Да, сынок, видишь, как не повезло твоему папе с носом". А ты сказал: "Эх,
папа! Если бы ты только знал, как мне нравится твой нос!" У тебя был период
восхищения отцом. Папа - главный человек в доме.
А помнишь, как ты пошел в кружок гимнастики? После первого занятия я
спросил тебя: "Ну как, интересно, Андрей?" - "Да, па, интересно.
Кувыркались". После второго занятия ты пришел какой-то грустный. "В чем
дело?" - "Да ну, там все одно и то же". Кстати, это одна из черт твоего
характера: ты не любил однообразия. Одно и то же для тебя - нож в сердце.
После третьего занятия ты пришел домой и заявил: "Папа! Я больше туда не
пойду. Там нужны одни чемпионы". Ты сразу раскусил, что не представляешь