"Сергей Кравченко. Яйцо птицы Сирин" - читать интересную книгу автора

вязать, но отбился богатырь, ускакал в степь.
Стал Ермошка на старшину саблю точить, да не доточил! Выдали его
верхнедонские станичники, послали за крепкой стражей в Кагальник.
- Нашто послали?
- На суд ско-орый, на смерть лю-утую! Спросить с него нечего - в немоте
прибывает, а казнить - легко!
Тут и подсохло.
Пока казаки да охрана кибитку наверх толкали, дьяк пересказал послу
Ермошкину беду. Подошли казаки забрать баклажку недопитую, а посол стал у
них лиходея торговать. Не забыл обет грому-молнии!

Рупь давал посол, да не приняли.
И алтын давал, не берут никак.
А подал посол мелку денежку,
Золотой ярмачок хазареевский,
Не сдержалися, согласилися!

Кибитка поехала дальше, телега с Ермошкой и другой поклажей потянулась
следом, дорога теперь была легка, солнце светило во все дни. Так и доехали
до Волги. А тут уж и попутные купцы астраханские сыскались. Поплыли весело и
невредимо - вверх до самой Казани.

Глава 5 1581 Москва Ведьма

На Златом крыльце сидели:
- царь - Иван Васильевич Грозный;
- царевич - сын его, Иван Иванович;
- еще несколько видных мужчин в разных чинах;
- и двое невидных, точнее, невидимых: один не совсем человек, но совсем
бесчинный - с рожками позолоченными, и второй, безрогий - ваш покорный
слуга.
Царь сидел на златом крыльце для думанья думы. Думалось ему, что
восседает он Божьей волей наверху дворцовой лестницы, а люди его верные по
площади бегают, суетятся. Для него, государя, трудятся. А напротив него -
колоколенка, ох, не маленька! И как скажет царь, пожелает чего, так на
всю-то Русь - главный колокол! Хорошо!
Хорошо-то, хорошо, только дальше дума невесело заворачивала.
Поглядишь под леву бровь - ничего, Успенский собор. Венчанье на
царство, свадьбы, пасхи да праздники.
А уж под праву бровь, хоть и не гляди, - собор Архангельский. Все
могилы бессчетные. Бездонные да безмолвные.
Грустно было и от бессилия. Прошлогодняя кампания не задалась. Польский
король Стефан Баторий захватил Полоцк, Курляндию, полсорока городов в
Ливонии. И хотел теперь Ливонии всей, Новгорода, Пскова, Смоленска, Великих
Лук. Хотел-то на бумаге, а войну не прекращал, и пока бумага добиралась до
Москвы, взял и Великие Луки, и Торопец, и Невель, и Озерище с Заволочьем.
Холм взял, Старую Руссу, Ливонию до Нейгаузена. А тут и шведы навалились с
севера по свою долю.
Хорошо хоть погода успокоилась, солнце красиво отражалось в куполах,
вспыхивало на крестах и конской упряжи.