"Сергей Кравченко. Книжное дело " - читать интересную книгу автора

Богородица, от нечаянныя напасти". Такими иконками бойко торговали на
Красной площади, и спрос на них рос неуклонно. Очень помогала Нечаянная в
военных походах, почти полностью исключала пожарную и ледоходную опасность,
наполовину уменьшала потери от кабацких драк и ночного разбоя. Примерно на
четверть снижала произвол московских стряпчих. Еще более необходима была
спасительница в опасной кремлевской службе. Выручила она и в этот раз.
Прошлый, ночной страж протрезвел примерно к полуночи, когда за
охраняемой дверью раздался непристойный смех, и голос розового подьячего
стал скакать по слогам какой-то странной грамоты:
- "Аще пре-лест-ну тварь има-хом, про-нзи ю креп-це!"... - Слышь,
Федька, ты не спи! - тут дальше еще лучше идет! Византия! - подвывал
скабрезный голос.
Одно за другим следовали слова непонятные, иноземные, и - видит Бог! -
кощунственные. Храбрый часовой покинул пост, на цыпочках спустился в
гридницу и выпросил у отдыхающей смены иконку для усиления свойств
нательного креста. Освежился водкой, пообещал товарищам рассказать, что там
было, и вернулся на место с новыми силами. Кое-как продержался до рассвета.
Утренний сменщик принял пост вместе с Богоматерью, хотя с восходом солнца
бояться было уж нечего. Кроме господского произвола.
Федя вышел из комнаты под утро после "всенощного бдения" и наткнулся на
стрельца. Настроение у Смирного было шутливое.
- Ты, значит, тут зачем?!
- По служебной нужде, господин дьяк! - выпалил стрелец, тараща глаза в
Федину переносицу.
Смирной игнорировал лесть. Он и сам частенько называл сотника
Штрекенхорна полковником, а полковника Истомина - магистром.
- Ты чьим умыслом подслушиваешь? Известно ли тебе, что тут государево
слово и дело сплетаются в единый узел, образуя истинное благоутробие?
Это было слишком сложно, и стрелец приготовился к обмороку.
Но Федор добивать не стал, проследовал на поварню за завтраком. Теперь
из проклятой двери выкатил розовый Прошка. Он потянулся, зевнул, похлопал
стрельца по спине и запел:
- Какое чудное утро, брат! Солнце сияет, льет Божий свет на купола
сорока сороков московских колоколен! Отчего, ты думаешь, столь светла их
позолота? - Заливной скосил хитрый глаз на стрельца.
Это было вовсе страшно. Воин натужился, покраснел в цвет кафтана,
перекрестился во всю грудь и рявкнул:
- От святости!
Оставленная ради крестного знамения пищаль качнулась, потеряла
вертикальную устойчивость и грохнула на пол. К счастью механизм у нее был не
слишком чуток и не сработал. Выстрела, слава Богородице, не произошло.
Вернулся с узлом походных пайков Смирной. Друзья сели подводить итоги
ночного совещания.
Вот что можно было отжать из предварительного следствия.
Начало нашего, славянского книгопечатанья относится к 1491 году. Пока
Колумб вострил корабли на Америку, Франциск Скорина в Вильне печатал первые
славянские книжки. Это было всего через 30 лет после опытов Гуттенберга, -
пустяковый срок!
Царь Иван стремился завести у себя книгопечатанье наряду с прочими
европейскими штуками. "Штука" по-немецки, как известно, - "предмет",