"Петр Краснов. Степь (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

- Да и не было, истинная правда, батюшка, - воскликнула Савельева. -
Все это от него, от антихриста этого самого.
Ну вот что. Неча пустое брехать, не собаки. Пойдем, Иванович, сдурел,
видать, народ.
- Ох, не ходили бы, Семен Данилович, - посоветовал Парамоныч, - волками
большевики смотрят.
Но Топольков пошел по натоптанной в грязи тропинке к большой избе, где
помешались конюха, казаки и пленные австрийцы рабочие.
Когда он властным хозяйским движением распахнул дверь, австрийцы
выскочили один за одним через заднюю комнату, трое наемных парней, живших с
малых лет при экономии, встали и взявшись за шапки попятились к дверям, а на
лавке за столом остались сидеть два молодых человека, незнакомых Тополькову.
Они оба были в солдатских шинелях без погон и петлиц, смахивавших на
арестантские халаты.
Один с круглым тупым лицом, с узким лбом, на который выпущена была
длинная челка тщательно расчесанных и подвитых, как у девушки, волос сидел,
опершись обоими локтями на стол и, положив голову на ладони, улыбаясь
смотрел на Тополькова. Другой, такой же безусый и безбородый, с черными
дугообразными бровями над длинным и тонким носом, как у хищной птицы, сидел,
откинувшись спиною к стене хаты. Какая-то тупая мысль копошилась в его мозгу
и отражалась на лице, носившем печать совсем не идущей к нему важности.
- Что вы за люди? - строго спросил Топольков. Сидевший, опершись на
локти, поднял глаза на Тополькова, улыбнулся циничной улыбкой, скосил глаза
на конюхов и сказал.
- Этот, что ль, и есть буржуй-то самый?
- Этот, - ответил Прошка Минаев, самый молодой из Топольковских людей,
любимец Семена Даниловича, не раз ездивший с ним в Москву за жеребцами.
Наглый ответ взорвал Семена Даниловича и ободрил конюхов, которые
придвинулись ближе к сидевшим, а Прошка, будто играя, взял лежавшее на лавке
ружье с примкнутым штыком.
- Ну вот что, товарищ, - заговорил примирительно черный, с глазами
хищной птицы и с таким же хохлом, пущенным на лоб, как у первого, но
Топольков прервал его.
- Я вам не товарищ, - резко сказал Семен Данилович, - и я вас
спрашиваю, на каком основании... - но сидевший за столом человек перебил
его:
- И вы нам не начальник, чтобы кричать на нас. Потому как теперь все
равны, всеобщая революция провозгласила равенство демократии всего мира и
социалистические проблемы решены властью советов, выявленных народом, земля
и капитал стали всеобщим достоянием, не вы правомочны спрашивать у нас, на
каком основании, а это мы, трудовое казачество и крестьянство, явились
спросить, и не спросить даже, а указать вам ваше место и отобрать от вас те
земли, которыми вы не по праву владеете, и тот капитал, который вы нажили
кровью крестьян и казаков. - Голос его звучал резко и звонко. Речь лилась
длинными периодами, чаруя конюхов и вызывая какую-то мучительную сосущую
боль в сердце Тополькова. Если бы перед ним остановился баран и, не давая
ему дороги, стал бы упорно блеять ему в лицо, вероятно, так же заныло бы у
него сердце от сознания невозможности и бесполезности возражений, диспута,
от бессилия человеческой речи и человеческого разума перед этим упорным
бараньим блеянием.