"Петр Краснов. Степь (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

- Гы, - восторженно гмыкнул Прошка, - довольно кровушки нашей попили!
Топольков оглянулся. Он был один в комнате конюхов. Ахмет Иванович,
Прохорыч, Савельевна как-то незаметно исчезли и на всем дворе, видном в
открытую дверь, не было ни души. Мертвая тишина была на нем, в саду и у его
дома. Даже гуси притихли и курица перестала кудахтать.
Это безлюдье и тишина на дворе ударили в самое сердце Семена
Даниловича. Он понял, что он один здесь... Один, культурный работник, сорок
лет просидевший на зимовнике, отказавшийся от семейных радостей, от светлой
и веселой жизни городов, от театров, от почестей и мишуры государственной
службы и отдавший себя всего этой великой, таинственной степи, рождающей
лошадей и скот и теперь молчаливо предающей его этим новым людям, пришедшим
разрушить все то, что лепилось камень за камнем десятками лет труда,
мышления, бессонных ночей и кропотливого изучения тайн природы.
- Это земля не моя, а войсковая, и лошади на ней - достояние
государства, - сдерживая себя и стараясь быть спокойным, сказал он.
- Товарищ, - сказал ему опять сидевший за столом. - Когда сознательный
пролетариат сбросил с себя цепи капиталистов и провозгласил всеобщий мир, он
отказался от войска. Порабощенному военной службою казачеству, затянутому
офицерами и дисциплиной, он противопоставил новое трудовое казачество,
которое пошло рука об руку с крестьянами и рабочими, и теперь, когда
уничтожена армия, опора капиталистов и буржуев, теперь не нужно ни самого
войска с его землями, не нужно казачество и не нужно и самых ваших лошадей.
- Гы, - снова гмыкнул Прошка и, как попугай, повторил, - не нужно
казачество, потому все равны, все товарищи. Довольно кровушки нашей попили!
Семен Данилович безнадежно махнул рукою и вышел из комнаты...


4

Вся степь загорелась мятежом, как пожаром. Тихая и безлюдная наружно,
она пылала внутри, раздираемая страстями, жаждою грабежа и наживы, и никакие
комитеты уже не могли остановить, утешить эту жажду, не дав ей утоления. I
На сотнях подвод вдруг наезжали к зимовникам хуторяне и выбирали все, что
можно - плуги и бороны, запасы овса и хлеба, увозили мебель из дома
коннозаводчика, уводили лошадей, разгоняли табуны. Потом являлись
комитетские, ездили по хуторам, отыскивали забранное и возвращали на
зимовник. Но возвращалась только часть. Лучшие жеребцы, лучшая часть
молодежи пропадали бесследно, исчезали из степи за сотни верст, и хозяйство
зимовника падало. Жаловаться было некуда, Гражданская война разлилась по
Дону и нигде не было авторитетного начальства, приказания которого всеми
исполнялись бы.
Однажды в зимнюю туманную пору Ахмет Иванович, выйдя на крыльцо
Топольковского дома, увидал своими зоркими степными глазами маленькую кучку
людей, шедших прямо степью на зимовник. На белом снегу их темные фигуры
резко выделялись пятнами. Они маячили, то сбиваясь в одну кучу, то расходясь
по одиночке, и Ахмет Иваныч видел, что они шли налегке, без вещей, с одними
ружьями, которые несли не по-солдатски, а неумело, как носят палку, или
какой-либо дрючек. Они шли, размахивая руками, должно быть разговаривая и
споря между собою. Уже стало видно, что их шестеро и что одеты они в
солдатские шинели. Наконец стали слышны их громкие и грубые голоса. Говорили