"Петр Краснов. Степь (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

Данилович, но Семен Данилович молодой, с черными усами и лихо надетой на
черные кудри фуражке, иных держит Ахмет Иванович в парадном шелковом халате
и маленькой шапочке черного шелка на голове.
Под фотографиями выцветшие, порыжелые от времени, каллиграфически
выведенные подписи. Тут и Комик, и Калиостро, и Гомер, и Абрек - все
нынешние жеребцы завода. С выцветшей фото-графин под офицером в белом кепи
смотрит на вас весь белый, маленький, большеглазый Малек-Адель, с датой 1879
года, есть и еще более старый портрет 1864 года, но он весь сгорел от
времени и только хозяин знает, что это знаменитый Рустам, поколения которого
на заводе не осталось, но сын которого ходил под Императором Александром II.
Это гордость завода. О его виде, резвости и уме на заводе остались только
легенды.
- Таких лошадей больше нет и не будет, - всегда говорит, рассказывая
про него, Семен Данилович.
Тут же висят и снимки с косяков, некоторых любимых кобыл с сосунками и
молодежи, получившей премии ремонтной комиссии или медали на выставках. Под
их фотографиями в маленьких рамочках в плюшевом фоне вделаны и их медали.
В гостиной стоит софа с кавказскими вышивками, круглый стол со
старомодной керосиновой лампой, другой стол с книгами и журналами и
несколько кресел. Журналы специальные - "Журнал Коннозаводства и
Коневодства", "Русский Спорт", "Сельскохозяйственный Вестник", аккуратно за
многие годы получается "Нива" и "Русское Слово", пожелтевшие, покрытые
пылью, положенные высокою стопкою. Читать и следить за жизнью и политикой
некогда. То оторвет поездка в станицу за несколько дней, то работы в степи,
то весь день прошел в табуне, а когда не читаешь газеты изо дня в день - она
и не тянет. Да и почта приходит неправильно. Больше с "оказией". То неделю
нет ничего, то сразу завалит газетами.
Живут слухами. Живут тем, что "говорят", и как ни нема и безлюдна на
первый взгляд черная степь, в ней так много "говорят"...


3

Семен Данилович с Ахметом Ивановичем медленно прошли через грязный двор
к высокой и светлой, недавно построенной конюшне для заводских жеребцов.
Когда они открыли большие ворота, на них пахнуло теплом, запахом полыни и
тем особым запахом степной травы, соломы, навоза и лошади, который только и
бывает в степных конюшнях. Запахом приятным, свежим и бодрящим.
Со всех денников раздалось ржание. Первым отозвался старик Абрек, за
ним Калиостро и Гомер, и пошло по всем восьми денникам радостное гоготание.
Красивые конские головы с большими темными, как сливы, блестящими
глазами уставились в железные решетки денников, ожидая ласки человеческой
руки и подачки, К хозяевам со двора пришел старый калмык нарядчик.
- Ну, что же - Ашаки, выводку, - сказал Семен Данилович.
Это любимое развлечение Тополькова. Смотреть дорогих, выхоленных,
раскормленных на овсе жеребцов, вспоминать их победы на скачках, любоваться
их формами, еще и еще раз запечатлевать эти формы в своем мозгу, чтобы потом
легче было весною под каждого подобрать соответствующих кобыл. Кричать
властным голосом: "А ну проведи! поставь, возьми на длинный повод, не давай
играть", бранить конюхов и хозяйским взглядом примечать каждую пылинку на