"Петр Краснов. От Двуглавого Орла к красному знамени. Кн. 2" - читать интересную книгу автора

распознать фокса от мопса, Саблин смотрел полки, расположенные в резерве, и
беседовал с полковыми командирами.
Полки не произвели на него впечатления войска. Без музыкантов, без
знамен, они стояли серыми громадами на тяжелом черном паровом поле. Чем
ближе подъезжал к ним Саблин, тем больше замечал те признаки, по которым
старый фронтовик судит о дисциплине и боеспособности части. Неаккуратная
одежда, неоднообразно одетые папахи, отсутствие стойки и выправки,
безразличные тупые лица. В первой роте один солдат держал "на караул" -
стволом от себя, Саблин показал рукой командиру роты, тот не заметил и
засуетился, не зная и не видя, в чем дело. Ротный был юноша с широким
круглым лицом, узкими глазами и стрижеными усами. Поправил сам командир
полка. Оказалось, что и в других ротах то же самое. Не знали даже ружейных
приемов. Когда Саблин потребовал, чтобы мимо него прошли церемониальным
маршем, начальник дивизии долго совещался с командирами полков. Он не мог
сдвинуть с места эту массу в двенадцать тысяч людей. Наконец, после целого
ряда команд, ему удалось перестроить резервные колонны, и роты пошли
медленным тяжелым шагом по блестящей жирной земле. Люди скользили и падали.
Шеренги разравнивались. Шедшие в лаптях теряли лапти. Винтовки лежали на
плече плоско. Видно, не привыкли их носить. У многих винтовок не было
ружейных ремней и их заменяли веревки. За редким исключением офицеры не
умели салютовать. Внешности не было. Но за этим отсутствием внешности Саблин
замечал и более существенное. Люди запыхались, пройдя несколько шагов по
грязному полю, в рядах был разговор. "А если придется вести обходное
движение на несколько верст, - думал Саблин, - дойдут ли?" Он вспомнил все
то, что писали многие военные и с именами, против музыкантов и барабанщиков,
против церемониального марша и муштры, и теперь видел плоды их работы. Но
снимать жатву придется Саблину, который все время был их противником.
Саблин вспомнил уроки тактики и стратегии. "Армии, - говорил с кафедры
профессор, - разбитые на полях сражения, разбиты задолго до самого
сражения". Саблину казалось, что он видит такую армию, обреченную на гибель.
После смотра, в большой комнате гминного управления, собрались
начальник дивизии со штабом и полковые командиры. Три полковых командира
были старые полковники, четвертый совсем молодой офицер генерального штаба.
Каждый из стариков годился в отцы своему корпусному командиру. Годы тяжелой
жизни и ряд пороков изрыли их хмурые обросшие клочками седых волос лица.
Командир 817-го полка полковник Пастухов до войны был двадцать лет становым
приставом и большим поклонником Бахуса, командир 818-го полка командовал
батальоном в среднеазиатском захолустье и никогда не видал своего батальона,
который стоял по постам на границе, командир 810-го полка имел за плечами
лет 26, был из молодых офицеров генерального штаба и хотел создать свою
собственную стратегию, отрицая опыт прежнего времени, новую тактику и новую
систему обучения. Наконец, командир 820-го полка был старый кадровый
батальонный командир, но он был толст, страдал одышкой и так громко дышал,
что Саблину приходилось повышать голос, чтобы заглушать его сипение.
Саблин разнес их. Они выслушали молча, сокрушенно все то, что он
говорил.
- Я требую, - говорил Саблин после некоторой паузы, - непрерывного
обучения людей. Я требую гимнастики, чтобы развить тела солдат и подготовить
к быстрым и ловким движениям, я требую работы штыком по чучелам, я требую
ротных, батальонных и полковых учений и маневров, уменья работать на всякой