"Петр Краснов. От Двуглавого Орла к красному знамени. Кн. 2" - читать интересную книгу автора

сплошной артист. Наши воскресенья c'est delicieux (*-Это очаровательно).
Совсем модный петроградский cabaret. Ну вот и Jakob. Как я рада, что
познакомилась с вами. Говорите о деле, и ровно в час обед в интимном кругу:
вы, я, Jakob, Любовь Матвеевна и Самойлов. Наш старый верный циник Самойлов!
Но quel l'esprit!..(*- Какой ум!)
Она выпорхнула из гостиной и дала возможность Саблину вытянуться и
произвести условную фразу представления командующему армией.
- Ну, как я рад, - сказал Пестрецов. - Садись, милый Саша. Нина уже
рассказала тебе, какой бедлам творится у нас.


II

За те десять месяцев, что Саблин не видал Пестрецова, тот сильно
постарел и подался. Вместо мужественной плотности явилась обрюзглая,
одутловатая полнота. Усы были сбриты, и круглое лицо, полное морщин,
казалось хитрым и лукавым, как у ксендза.
- Рад я, Саша, что ты попал ко мне, - сказал Пестрецов, - и жаль мне
тебя, - ибо болото. И местность - болото, и люди - болото. Черт его знает
что такое произошло. Помнишь, когда в японскую войну Куропаткин от
маневренной войны перешел к окопному сидению, все восставали против него, и
первым Великий князь Николай Николаевич осудил его. "Куропаткинская", мол,
стратегия, а теперь мы сами закопались и носа никуда сунуть не можем. От
моря и до моря сплошной окоп. Ужас один.
- Но почему это так произошло? - спросил Саблин.
- Все французы. Мы помешались на Западном фронте. Фош для нас все.
Петен и Жоффр, - это, милый мой, Наполеоны и гении. Кому какое дело, что там
фронт всего 400 километров и по три дивизии стоят в затылок одна другой, а
пушки не то что вытянулись в ряд, а в три ряда стоят непрерывно. Там море
стали и свинца. Оттуда нас засыпают инструкциями, переводами, описаниями,
наставлениями. Учитесь, русские дикари, как надо. Там - железо и бетон.
Глубокие подземные галереи, целые города с водопроводами и канализацией, с
электрическим освещением, с железными койками. Грузовые автомобили
непрерывными колоннами тянутся и везут туда снаряды и продовольствие, а
оттуда раненых. Там каждые две недели смена, путешествие в тыл. Там -
мертвая война, и это вызвано коротким фронтом, близостью таких
чувствительных мест, как Париж, великолепною техникою и массою войск,
которых некуда девать. Там долбят месяцами одну точку, чтобы сделать прорыв
и податься на четыре километра. У нас все наоборот. Громадное пространство,
на котором можно замотать, окружить и уничтожить любую армию, фронт на две с
лишним тысячи верст, на который даже и проволоки не хватает, отсутствие
артиллерии и все-таки французская тактика и Фош, Фош! Ах не к добру это!
- Но разве нельзя бороться? - спросил Саблин.
- Бороться? Как? Писать доклады, проекты? Все кладется под сукно. Меня
забросал своими проектами один начальник казачьей дивизии. Тут и "конница
при прорыве укрепленной позиции", и "о сосредоточении кавалерии на юге и
наводнении ею Венгерской долины", и "создание казачьей Армии для завоевания
Малой Азии и захвата Константинополя со стороны Скутари". И, знаешь, не
глупо. Я им и хода не давал.
Пестрецов понизил тон.