"Иосиф Игнатий Крашевский. Гетманские грехи" - читать интересную книгу автора

рода, гетман, пан краковский, кавалер Золотого Руна, магнат, перед которым
все должно было склоняться; в кругу добрых приятелей он становился
простосердечным шляхтичем, а когда приезжали французы, и он устраивал им
пиры, можно было поклясться, что он родился над Секваной.
Как политик, гетман держался довольно туманных идей, издали
представлявшихся грандиозными и блестящими; легко верил в то, что было
приятно для него самого, и охотно позволял увлекать себя красивыми
речами...
А в конце концов - кто знает? - быть может, он был скорее вынужден
обстоятельствами играть политическую роль, чем выступать активным
деятелем. Вокруг гетмана сплотилось все, что ненавидело Чарторыйских или
боялось их. И гетман, подстрекаемый с разных сторон, разжигаемый и
натравляемый, волей-неволей выступал в главной роли, не соответствовавшей
его силам.
Все, видевшие его в ту пору в Белостоке, могли подтвердить, что он
без особенной охоты исполнял навязанную ему роль...
Будучи уже пожилым человеком, гетман недолюбливал серьезные занятия и
предпочитал им легкую, остроумную, веселую беседу в хорошем тоне,
тщательно избегавшую всяких неприятных намеков на его семейные размолвки.
Его сан требовал от него занятия предметами государственной важности,
но это бремя он свалил в значительной степени на Мация Стаженьского,
старосту Браньского, на своих приятелей и на друга дома, Мокроновского.
Жизнь в доме гетмана шла с королевскою пышностью. У гетманши был свой
двор, свой круг знакомых и друзей, а с мужем ее соединяли
официально-дружеские и добрые отношения; но все знали, что давно уже
угасла любовь старика к красавице жене, и что Мокроновский был доверенным
другом и любимцем графини Изабеллы. Гетман ничего не имел против этого; он
требовал только соблюдения известных форм - и невмешательства "фамилии" в
свои планы. У него были тоже свои не серьезные увлечения, которые были
известны всем, даже его жене, но возбуждали скорее соболезнование, чем
другое чувство.
Никто здесь не говорил прямо и открыто того, что думал, в парадных
комнатах встречали друг друга приветливыми улыбками, а по углам
перешептывались и интриговали; приличие заставляло на многое закрывать
глаза и о некоторых вещах говорить только намеками или острыми
словечками...
Староста Браньский, Радзивиллы, некоторые члены рода Сапег и Потоцкие
всяческими способами старались воздействовать на гетмана, который уже не
так легко поддавался увлечениям.
У возраст, и воспитание, и самый характер Браницкого заставляли его
относиться, если не с полной холодностью, то с достаточным равнодушием ко
многим даже очень важным вопросам; он смотрел на разрешение их свысока,
по-барски, с рыцарским стоицизмом.
Однако, в тех случаях, где было задето его личное самолюбие, можно
еще было разогреть соответствующим способом остывшую кровь гетмана.
Антагонизм Чарторыйских казался ему дерзостью.
В маленьком кабинете нижнего помещения дворца, называвшегося
Лазенками, где собирались по вечерам самые близкие приятели, раздавались
угрозы по адресу фамилии; в салоне о них старались не говорить и не
вспоминать.