"Иосиф Игнатий Крашевский. Гетманские грехи" - читать интересную книгу автора

жену - Чарторыйские, familia, - вот уж несколько лет не появлялись в
Белостоке. Ни для кого не было тайной то, что гетман, несмотря на близкое
родство, был с ними в более чем холодных отношениях. Жена его, прекрасная
графиня Изабелла, к которой он уже начал остывать, не имела достаточно
влияния, чтобы расположить его в пользу своих родных.
Все политические идеи и убеждения гетмана и "фамилии" совершенно
расходились между собой. Конечно, и вопросы личного самолюбия играли тут
некоторую роль, но главной причиной несогласия было основное понимание
блага государства.
Чарторыйские мечтали о реформе местных учреждений, об отмене
привилегий, поддерживающих политическое самоуправство; они желали
коренного изменения всего государственного строя и возрождения страны по
мысли Чарторыйских и Конарского. Они имели смелость взяться за эту
гигантскую задачу, превышающую их силы, но манившую и обольщавшую их
блестящими перспективами.
Тот, кто позволяет себе увлечься такой реформаторской идеей, часто
оказывается настолько ослепленным ею, что теряет способность считаться со
средствами и не желает видеть ничего, что затемняет ему его цель... Так
было с Чарторыйскими - обаяние великой идеи заставило их не считаться с
возможностью выполнения ее.
В планы реформ, по необходимости, должно было войти и сокращение
власти гетманов, этих посредников intra libertatem et majestatem. Князь
канцлер, увлеченный идеей образования новых форм политической жизни, был
мечтатель, как каждый доктринер, а потому должен был быть деспотичным. Его
раздражало все, что становилось у него на пути.
Для снискания расположения старого гетмана отдали ему в жертву
прелестную племянницу - но расчет на его слабость не удался.
В оправдание князя-канцлера следует прибавить, что правление
саксонской династии и зрелище деморализации и упадка страны - могли
внушить самые смелые планы на будущее. Ведь дело шло о жизни и смерти!
Многое можно простить тому, кто спасает утопающего.
Чарторыйские ясно видели положение государства; но гетман Браницкий
не имел ни остроты их ума, ни их смелости и решительности в проведении
самых смелых и радикальных преобразований. По его понятию, Речь
Посполитая, в которой так долго царствовала анархия, не могла быть
долговечною... Саксонская династия, которая для Чарторыйского была гибелью
для страны, являлась в глазах Браницкого защитой и щитом для нее.
Таким образом, антагонизм между Браницким и Чарторыйским был
неизбежен, и ничто не могло его устранить. Близко зная характеры обоих,
легко можно было предвидеть и окончательную развязку.
Великолепная, прекрасная, обаятельная личность Браницкого имела в
себе что-то общее с теми героями, которые от рождения предназначены к
гибели и никогда не выходят победителями. Это был мечтатель, любивший жить
и блистать в свете, собирать дань поклонения и пользоваться готовыми
формами жизни, но не способный создать что-нибудь новое...
В нем соединялись две, а может быть, и три совершенно различные
натуры и различные характеры, выступавшие поочередно под влиянием
невидимого давления на какие-то тайные пружины, приводившие их в движение.
В нем жили одновременно польский магнат и шляхтич, французский
царедворец и рыцарь... В торжественные дни в нем оживал потомок старого