"Иосиф Игнатий Крашевский. Гетманские грехи" - читать интересную книгу автора

нее.
- Отец очень плох, - сказала она наконец, - так плох, что я должна
была вызвать тебя, чтобы он мог увидеть тебя и благословить; чтобы он мог
порадоваться на тебя!
- Но отчего же произошло ухудшение? - с беспокойством спросил юноша.
- Ах, это подготовлялось уже давно, - со вздохом сказала Беата. - Ты
знаешь, какой он был всегда сильный и здоровый, но он себя совершенно не
берег. Чтобы облегчить мне жизнь, чтобы помочь тебе, он работал сверх
меры, трудился без отдыха день и ночь.
И железный человек не выдержал бы такого труда и забот. Сколько раз я
упрашивала его, но он не хотел слушать ни меня, ни кого-нибудь другого. Он
всюду хотел поспеть сам, за всем присмотреть, и, если не хватало чужих
рук, не жалел своих. И однажды разгоряченный, измученный, он напился
где-то воды, - простудился, захворал, начал кашлять, а лечиться не хотел.
И даже доктора не позволил позвать. И только когда я увидела, как
усилилась болезнь, я хитростью добилась того, что он позволил Клементу
выслушать себя и подчинился его увещаниям.
Ее голос заметно ослабел.
- Ты увидишь его, - прибавила она. - Клемент еще надеется, а я -
отчаиваюсь. Он страшно изменился, ослабел, все время лихорадит.
Она опустила голову, заплакала и не могла продолжать.
Было уже совсем светло; во дворе, не смотря на запрет хозяйки,
началась уже хозяйственная суета, нарушившая тишину; хозяйка пошла
взглянуть, не проснулся ли больной. Сын тихо пошел за нею. Едва только она
переступила порог, как послышался слабый, торопливый и прерывающийся голос
больного.
- Тодя здесь! Приехал! Я знаю.
- Да, - отвечала женщина, неторопливо подходя к нему, - но откуда ты
об этом знаешь?
- Я это почувствовал! Он только что приехал!
Больной зашевелился, вытягивая вперед руки, словно призывая к себе
прибывшего! Тодя торопливо подошел и, став на колени, стал целовать худые
руки отца, - а тот прижал его голову к своей груди.
Мать, стоявшая сзади, горько плакала, тщетно стараясь удержать слезы.
Несколько минут продолжалось молчание. Больной облегченно вздохнул,
словно тяжесть спала с его души. Казалось, приезд сына придал ему новые
силы, он поворачивался сам, хотя и с усилием, улыбался, лицо его приняло
выражение успокоения.
- Ну, пусть он отдохнет, - сказал он жене, - покормите его;
наговорись с ним, а потом пусть придет ко мне... Нам надо о многом
переговорить... Эти порошки вернули мне силы; пожалуйста, если есть, дай
мне еще один.
Больной проговорил все это необычно сильным и бодрым голосом, и жена,
несколько успокоенная этим, принесла ему лекарство.
- А теперь, - сказал больной, приняв его, - я помолюсь Богу и
поблагодарю его за то, что Он позволил мне дождаться тебя. Иди, Тодя, с
матерью, отдохни.
Поцеловав отцу руку, юноша вышел от него растерянный и напуганный,
потому что его, давно не видевшего отца, гораздо больше поразила перемена
в отце, который еще недавно казался несокрушимым гигантом, чем те, которые