"Десантура" - читать интересную книгу автора (Геннадьевич Ивакин Алексей)7.-Я не понимаю, вашего командования, подполковник! - лейтенант встал и нервно заходил из стороны в сторону, цокая сапогами по половицам. - Как можно бросать легкую пехоту, пусть и элитную, в тыл армейского корпуса, ставя такие задачи и основываясь на ошибочных разведданных? Тарасов молчал, следя за разволновавшимся лейтенантом. Тот остановился и, навалившись над столом, непонимающим взглядом уставился на подполковника: -Поверьте, я потомственный военный. Мой дед - Альфред фон Вальдерзее был начальником генерального штаба Второго Рейха! Сам Шлиффен был его преемником! Мой отец - был начальником штаба восьмой германской армии, разбившей ваших Самсонова и Рененнкампфа в четырнадцатом году под Танненбергом! Вам, вообще, известны эти имена? Тарасов ухмыльнулся про себя над каким-то детским высокомерием лейтенанта. Похоже немец и не осознавал своего отношения к русским. -Мы, герр лейтенант, академиев не заканчивали... -Что? Я не понимаю вас! -Но я прекрасно знаю, что вашего батюшку, после поражения на первой стадии операции вместе с командующим генералом Притвицем сняли с должностей. Победу одержали Гинденбург и Людендорф. А вернее, дополнительные два с половиной корпуса, переброшенных из Франции. Не так ли? Лейтенант онемел от наглости пленного. От наглости и ухмылки. -Хорошо, - сел фон Вальдерзее. - Если у вас в Красной армии все такие умные, почему же вас все-таки бросили на верную смерть? Без нормального оружия, без достаточного количества боеприпасов, без продовольствия, наконец? -Герр лейтенант... Можно вам задать вопрос? Юрген подумал и кивнул: -Почему ваш корпус цепляется за эти болота, находясь в окружении, имея огромные проблемы со снабжением. Не лучше ли, с военной точки зрения, прорвать кольцо и, соединившись с армией, вывести дивизии. Какова ценность этих болот? Лейтенант подумал с минуту. Встал. Опять подошел к окну. И, не глядя на Тарасова, сказал: -Таков приказ. Приказ фюрера. Крепость Демянск - это пистолет направленный в сердце России. Нам приказано удерживать эту крепость до последнего человека. Тарасов молчал. А немец продолжил: -Я понимаю вас. Приказ есть приказ. И вы его выполняли до последнего. Но ваши генералы... -Лейтенант, вы знаете, как вывести из строя танк? Вальдерзее удивился вопросу: -Бронебойно-зажигательным по уязвимым местам... -А лучше всего сахара в бензобак. Придется чистить карбюратор, а это долгая процедура. Правда, и сахар растворится. Вот наша бригада и есть тот сахар. Лейтенант понял метафору: -Но ваша бригада растворилась, а наш панцер стоит непоколебимо! - немец с трудом выговорил последнее слово. 'Именно что - стоит...' - подумал про себя Тарасов. А вслух сказал... ** -Вызывай, вызывай, твою мать... - зло ругнулся комбриг на радиста. Тот покосился на Тарасова. -Земля, Земля, я Небо... - продолжил он бубнить. Подполковник отошел в сторону и привалился плечом к сосне. Шел третий день операции. Продукты уже закончились. Люди начали просто падать в снег и не вставать. Их поднимали более здоровые, заставляли идти и идти вперед. Скорость движения бригады упала до десяти километров в день. По расчетам штаба - они уже должны были выйти в район сосредоточения на северо-западную оконечность болота Невий Мох. Со всех сторон клевали эсэсовцы. Они опасались нападать на бригаду. Но стычки случались каждый день. Количество раненых и обмороженных росло каждый день. По расчетам Тарасова - к началу активных боевых действий бригада могла потерять треть личного состава. Просто потому, что нечего было есть. -Есть! Есть связь, товарищ подполковник! Передавать радиограмму? -Нет, блин... Задницу себе вытри! Бегом, мать твою! И через линию фронта полетела шифровка: 'Дайте продовольствие, голодные. Координаты...' Но ответа не было. Как не будет ответа и на следующий день: 'Вышли в район сброса грузов, продовольствия нет!' И через два дня: 'Уточняю пункт выброса продовольствия .... юго-западнее Малое Опуево, повторяю координаты для выброски продовольствия - лесная поляна юго-западнее Малое Опуево. Дайте что-нибудь из продовольствия, погибаем, координаты ... ' Невероятными усилиями, через мороз, бурелом и стычки с немцами, бригада все же продралась на болото Невий Мох. В рюкзаках оставались только по две плитки шоколада. Брать их можно было только по приказу командира. Съел раз в день дольку - вся норма. У тех, кто воевал на финской - сохранился чай. 'Чай не пьешь - какая сила? Чай попил - совсем ослаб...' На точку встречи с двести четвертой бригадой подполковника Гринева. Но гриневцев там не было. Не было и обещанного снабжения. Тарасов обходил батальоны. Сил не было и у него, но упасть, лечь, уснуть - он не имел права. Пацаны смотрели на него и держались им. В третьем батальоне его угостили горстью березовых почек. Подполковник похвалил комбата за организацию питания, стараясь скрыть злость на командование фронта. Где же самолеты!! -Товарищ капитан... Ой, простите! Товарищ подполковник! Разрешите обратиться к товарищу капитану! - подбежал к командирам молодой десантник с рыжей щетиной на щеках. Тарасов молча кивнул. -Товарищ капитан... Дозор, похоже обоз немецкий обнаружил. Пять саней. Еле ползут по дороге на Малое Опуево. Глаза десантника лихорадочно горели. Командиры переглянулись: -Действуй, комбат! Комбат-три молча козырнул и побежал поднимать бойцов. Лес зашевелился. Из вырытых в снегу ям, укрытых маскхалатами, выбирались - по двое, по трое - десантники надевали усталыми, обмороженными руками лыжи и исчезали в кустах. Тарасов, дождавшись, когда последний из красноармейцев исчезнет в густом подлеске, решил передохнуть. Он спустился в ближайшую яму и прислонился к снежной стене. Едва прикрыл глаза и... И услышал чьи-то крики. Ругнувшись про себя, он досчитал до трех, собрался и пружиной выскочил из снежной ямы. Метрах в ста кучка бойцов кричала на все болото. -Что кричим, а драки нет? - подошел подполковник к скандалистам. -Смирно! - рявкнул кто-то из бойцов. Тарасов, приглядевшись, узнал в скомандовавшем комиссара третьего батальона. -Куклин? Ты почему не с батальоном? - удивился комбриг. - Что тут у вас происходит? -Смотрите сами... Бойцы расступились. На снегу лежал десантник. По почерневшему от обморожений лицу его текли слезы. И он грыз какой-то красновато-желтый кусок. -Не понял... -Тол жрет, товарищ подполковник! Гранату раскурочил, тол вытащил и жрет! Тарасов почти без размаха пнул бойца по рукам. Кусок взрывчатки вылетел из ослабевших рук десантника и по большой дуге скрылся где-то за деревьями, сбив с еловой лапы ломоть снега. Комбриг сунул руку в карман и вытащил кусок сухаря. Потом присел перед десантником: -Жрать хочешь? На, держи. Десантник вцепился в сухарь скрюченными пальцами и, почти по-звериному воя, сгрыз его в пару секунд. -Теперь тащите его к медикам. Промывание ему сделать. Бегом! -Товарищ подполковник! А что, он с ума сошел? - опасливо спросил Тарасова один из бойцов. -Нет. Просто с собой не совладал. Тол, он сладковатый на вкус. Вот... держи записку. Военврачу передашь. Бегом! Десантура... Потом Тарасов подошел к комиссару батальона: -Непорядок, комиссар, непорядок... Скоро у тебя бойцы друг друга начнут жрать. Тарасов знал, что это уже пятый случай по бригаде. Но скрывал это от комиссара батальона. Впрочем, Тарасов догадывался, что Куклин в курсе происшествий. Такое трудно скрыть. Если вообще возможно... -Догоняй батальон, комиссар. Обоз берите. От вас сейчас вся бригада зависит... *** Ефрейтор Шемякин грыз еловую веточку, пытаясь заглушить сосущую боль в пустом желудке. И наблюдал сквозь прицел за немецкими обозниками. Те почему-то остановились прямо напротив него. Слезли с саней, скинув с себя ворохи какого-то тряпья. Достали лопаты и пошли в лес. Прямо на ефрейтора. Шемякин слегка заволновался, играя пальцем на спусковом крючке. Немцы гортанно лаялись на весь лес. Один из обозников был с черной повязкой на глазу. 'Словно пираты Стивенсона...' - вспомнил Шемякин, читанную еще в детдоме книжку. И стал отползать назад: 'Да где же батальон?' Дозорных было трое - почти все отделение. Четвертый был послан в расположение батальона за помощью. А немцев было десять... Шемякин осторожно показал ладонью - назад! назад! Нельзя себя обнаруживать, сейчас батальон подойдет. Уроем рыла фрицам! Ефрейтор спрятался за большущей, из-под снега торчащей корягой. Осторожно высунул обмотанный бинтами ствол винтовки между корнями. Немцы были совсем рядом. Еще метров пять и... Немец с повязкой на глазу - Шемякин мысленно назвал его Сильвером, правда тот был одноногий, но какая разница, в принципе-то? - вдруг рявкнул чего-то. Обозники остановились и начали раскидывать снег в стороны. 'Захоронка у них тут, что ли?' - подумал Шемякин. И тут его ожгло мыслью. Посыльный умчал в батальон, чтобы сообщить, что обоз уходит по дороге к Опуево. Наверняка подмога пошла южнее, чтобы перехватить немцев. Кто же знал, что тыловики остановятся тут, прямо напротив дозора ефрейтора Шемякина? Слева рядовой Юдинцев, справа рядовой Колодкин. Три капризных 'светки' в руках и девять гранат в подсумках. И прямо перед ефрейтором немцы какой-то клад копают... Ждем, ждем, ждем... Даже есть перехотелось. И жарко стало... Ага! Вот и клад! Один из фрицев наткнулся на что-то под снегом. Откинул лопату, встал на коленки и стал выдергивать что-то... Потом крикнул по своему. Один из немцев, стоявших рядом, вытащил из-за пояса топор и протянул стоящему на коленях. Тот стал яростно рубить это 'что-то'. По лесу прокатилось глухое эхо ударов, а по снегу по летели странные красные щепки. Немцы засмеялись, показывая на них. Шемякин приложился поудобнее к прикладу. Наконец, фриц утер пот со лба и отдал топор. Потом вытащил что-то черное, непонятное из сугроба... Лошадь! Ей-Богу, лошадь! Фриц держал в руках промерзлую лошадиную ногу. Одноглазый что-то буркнул и обозники в ответ ему радостно захлопали друг друга по плечам. Только сейчас Шемякин заметил, что немцы исхудавшие - впалые щеки, ввалившиеся глаза, острые носы. 'Тоже, суки, жрать хотят...' - -Helmut! Kurt! Hainz! Komm zu mir! Alle, alle! - крикнул одноглазый. С дороги прибежали оставшиеся при санях ездовые. Немцы сноровисто обдергали сухие ветки с придорожных елок и развели костерок. Один топориком вырезал из лошадиной ноги куски мяса и надевал их на веточки, раздавая своим 'фройндам'. 'Шашлык, твари, делать будут...' - сглотнул ефрейтор тягучую слюну. Мясо, съеживаясь, ароматно зашипело на трещащем огнем... Последний раз шашлык он ел в июне сорок первого. И запивал разливным холодным пивом. Первую зарплату с парнями отмечал, ага... Потом еще со Светкой познакомился... Тогда вот в руки не далась, да, а сейчас вот 'светка' в руках... Бах! Бах! Бах! - резко хлопнуло откуда-то слева. Немец, только что тянувший ко рту веточку с мясом упал, ткнувшись лицом в костер. Шемякин сначала выстрелил в толпу заоравших немцев. А потом вскочил на колени и снова выстрелил. Потом присоединился к стрельбе и Колодкин. В течение секунд двадцати все было кончено. С расстояния в пять метров из 'СВТ' промахнуться невозможно. Гансы лежали, окрашивая кроваво-красным паром истоптанный снег. Кто-то из них стонал, кто-то хрипел. Видать, пуля попала в горло. Точно. В горло. Вон, лежит, качается с боку на бок, пытаясь остановить кровь. Шемякин отопнул фрица, чтоб не мешался. Выл тот, который упал в лицом в костер. Багровые пузыри надувались по щекам. Он пытался стереть их, но лишь размазывал вытекшие глаза по лицу. Бах! - и обоженный фриц успокоился, разбрызгав мозги по снегу. -Юдинцев! Скотина! - Шемякин развернулся лицом к здоровяку Сашке Юдинцеву. - Кто стрелять разрешил! Ща как дам! Двухметровый десантник виновато загудел в ответ: -Дим, а че они жрать начали... -Дубина ты, Юдинцев! И ты, Колодкин, дубина! - развернулся командир отделения к Сашке Колодкину. -А я то что? - удивился рядовой Колодкин. С Юдинцевым они были похожи как близнецы - одного роста, косая сажень в плечах. Винтовки в их руках казались пистолетиками из детства. -Ничего, - буркнул Шемякин и выстрелил в затылок зашевелившемуся было немцу. - Фрицы мясо не дожарили. А потом присел на корточки и взял из руки убитого немца обгорелую палочку с кониной и, стряхнув его кровь с мяса, стал жевать. -Соли не хватает... Чего стоим, кого ждем? Бойцы жадно, почти не жуя, стали сметать полусырое лошадиное мясо. -Вкусно-то как... - пробурчал набитым ртом Юдинцев. -Мугуммм... - промычал Колодкин, хватая очередной кусок. Шемякин утер рот испачканной углем рукой и уселся на еще теплый труп одноглазого немца. -А вот я настоящий шашлык ел, когда.... Договорить он не успел - прямо перед ним упала немецкая граната с длинной ручкой. Шемякин успел вспомнить, что у 'колотушки' длинный запал, что ее можно схватить и кинуть обратно, и даже протянул руку, чтобы схватить ее. И еще успел услышать шипение запала, и увидеть, что у Юдинцева выпал из открытого рта кусочек мяса - надо бы отматерить его за это! Но сделать ничего не успел, потому как в глазах полыхнуло белым пламенем. Двое немецких ездовых терпеливо дожидались своей очереди, охраняя сани обоза. На этом месте, в ноябре сорок первого года полег эскадрон красных. Конины должно было хватить на целый полк... Когда вспыхнула стрельба, они скатились на другую сторону зимника. Разглядев, не мудрствуя лукаво, что русских диверсантов всего трое, метнули две гранаты, а потом вскочили - каждый на свои сани - и помчались обратно в расположение. Третий же батальон, развернувшись на звук выстрелов, прибыл на место боя минут через десять. Захваченных живых лошадей, не раздумывая, пустили на мясо. А потом выкопали и осенних лошадей, стараясь не путать их со всадниками. 'Господи, только бы не сибироязвенные...' - молились про себя в медсанбате... А военврач второго ранга Попов умолял: 'Варите как можно дольше, ребята! Варите как можно дольше!' |
|
|