"Десантура" - читать интересную книгу автора (Геннадьевич Ивакин Алексей)

8.

А вслух подполковник Тарасов сказал:

-Понимаю, что вермахт сейчас стоит в Демянске, а не Красная Армия в Танненберге.

-Этого никогда не будет! - презрительно дернул щекой фон Вальдерзее.

-Не знаю, герр лейтенант, будет или нет. Сейчас меня другое интересует. Более насущное - Тарасов вдохнул полной грудью: 'Начнем потихонечку?'

Юрген прищурился:

-Что именно?

-Моя дальнейшая судьба...

Лейтенант помолчал. Внимательно посмотрел на подполковника. Потом тихо так сказал:

-Николай Ефимович... Я не могу вам сейчас обещать ничего. Все зависит от этого - он приподнял листы бумаги и слегка потряс ими - понимаете меня?

-Конечно.

-Тогда... Тогда расскажите о принципах взаимодействия с другой бригадой. Со второй, если не ошибаюсь?

-С двести четвертой...

-Да, с двести четвертой. Извините. - тонко улыбнулся лейтенант. А Тарасов едва заметно покачал головой:

-Вторая бригада должна была атаковать Лычково с тыла. Не знаю, как уж у них это получилось...

-Никак. Бригада была разгромлена, - не поднимая головы от протокола допроса сказал фон Вальдерзее. Спокойно так сказал. Между делом. И почему-то Тарасов ему поверил.

-Двести четвертая бригада под командованием...

-Под командованием?

-Майора Гринева.

Лейтенант удивленно поднял голову:

-Пленные из двести четвертой показывают, что Гринев был подполковником...

-Нет. Майор. Его разжаловали осенью прошлого года. За что - не знаю. Не вдавался в подробности.

'Интересно... Поверит или нет?'

Лейтенант вроде бы поверил:

-Так, так... Продолжайте...

-Должна была выйти к месту сосредоточения бригад на болоте Невий Мох. После соединения общее руководство операцией должен был принять Гринев.

-Что? - опять удивился Вальдерзее. - Майор руководит подполковником?

-Так решило командование фронта, - отрезал Тарасов.

-Вы проиграете эту войну... Русские не умеют воевать, и в этом я убедился только что... И по какой причине майор должен был командовать подполковником?

-Его бригада была больше. И по количественному составу, и по вооружению. Насколько я знаю, гриневцы вошли в котел с батареей сорокапяток.

-Господин Тарасов, а что вы почувствовали, когда узнали, что вами будет руководить - МАЙОР! - выделил последнее слово лейтенант.

-А вы как думаете?

**

Голод - странная штука. Первые три дня голод сначала сосет под ложечкой, потом охватывает все тело - даже пальцы на ногах хотят есть - а потом раздирает тебя так, что хочется впиться зубами в руки.

И вдруг приходит момент - у кого-то раньше, у кого-то позже - голод пропадает. Кажется, что тело стало чужим, ватным каким-то. Движения замедляются. Сквозь воздух идешь, словно сквозь мягкую стену. Мыслей нет. Вообще нет.

А думать надо... Надо, надо, надо...

Почему не отвечает штаб фронта? Где самолеты снабжения? Где Гринёв со своей бригадой? Что делать? Сил бригады недостаточно даже для выполнения первой задачи - нападения на аэродром в Глебовщине. Не говоря уже о штабе немецкого корпуса... Идти на задание - значит положить бригаду в эти чертовы снега. Возвращаться - значит трибунал. Продолжать ждать - значит тихо вымереть. Деревья уже ободраны. Из хвои отвары пьют, больше нечего... Лошадей - живых и павщих хватило на один неполноценный ужин - стограммовый кусок мясо на бойца.

-Какие будут предложения, товарищи командиры? - Тарасов играл желваками. - Командиры батальонов? С вас начнем...

Встал комбат-один:

-Мое мнение - надо атаковать аэродром. По крайней мере, добудем продуктов.

И сел.

-Немногословен, ты, Иван Иванович... - улыбнулся комиссар бригады. - Жук и есть...

-А что тут еще скажешь? По моему больше вариантов нет... - перебил хохоток командиров капитан Жук.

Командиры других батальонов согласились с мнением комбата-один.

-Разведка?

Командир отдельной разведывательно-самокатной роты Паша Малеев - здоровый, белявый - протрубил дьяконским басом на весь лес:

-А нам разведчикам, как командир прикажет. Надо будет - в Берлин сгоняем и фюрера достанем!

На этот раз никто не засмеялся. Командиры помнили, как Малеев гонял их еще в Зуевке, невзирая на звания и должности. 'Строевая подготовка - есть основа армии! Нет строя - нет дисциплины! А командир есть первый пример по дисциплине для бойца!' - выгуливал он лейтенантов и капитанов по плацу. А бойцы у него ходили с зашитыми карманами, полными песка...

-Начштаба?

Майор Шишкин одернул полушубок:

-Я думаю, что надо еще подождать Гринева. И попытаться наладить связь со штабом фронта. Уточнить детали, получить указания.

-Товарищ майор, - внезапно вступил в разговор начмед бригады. Обычно он отмалчивался, мало что понимая в военных делах и докладывая только о своем царстве. - Товарищ майор, промедлим еще пару дней и бригада просто ляжет тут. Требуется срочная эвакуация, как минимум сотни обмороженных. Гангрена. Операции в этих условиях я делать не могу. Люди...

-Что вы можете, товарищ военврач, дело десятое, - перебил начмеда Тарасов. - Делать будете, что придется.

Шишкин, не обратив на эмоциональный выпад медика, продолжил:

-Товарищ военврач второго ранга прав. Бездействие равно смерти. Необходимо действовать. Наверняка у немцев в деревнях, превращенных ими в опорные пункты, имеются склады и боеприпасов и продовольствия. Мы все с вами наблюдаем, как транспортные 'Юнкерсы', практически вереницей, снабжают фашистов. Николай Ефимович, товарищ комиссар и я посоветовались и предлагаем такой вариант. Разведроте сегодня же ночью проверить ближайшие деревни - Малое и Большое Опуево, а также...

Шишкин стал сыпать названиями деревень и сел, где по его расчетам, немцы должны были оставить гарнизоны.

-В бой не вступать. Провести визуальное наблюдение сделать выводы и возвращаться. Утром же выдвинемся к наиболее лакомому кусочку. Как считаете, товарищи командиры?

А командиры были не против. Разве поспоришь с мнением командования? Тем паче, что решение было единственно разумным в данной ситуации...

Совещание закончилось за час до наступления сумерек.

-Малеев, останься, - приказал Тарасов командиру разведчиков. - Задача понятна?

-Обижаете, товарищ подполковник... - забасил тот. - Что я, пень какой?

-Павел Федулович, - обратился Тарасов к старшему лейтенанту. - От тебя жизнь пацанов зависит. И судьба операции в итоге. Понимаешь? Минимум действий, максимум внимания. Придержи своих орлов комнатных.

-Чего это комнатных-то? - привычно обиделся Малеев на привычную шутку командира.

-А то знаю, хоть и ходят, аки тени отца Гамлета, а немцам глотки хотят порезать. Так?

-А как же...

-Вот именно сегодня и не надо резать. Успеете еще.

-Языки?

-Брать. Желательно фона какого-нибудь.

-Будет вам фон. Хотите этого... Как его... Брык... Бряк... - Малеев никак не мог запомнить фамилию командующего окруженной Демянской группировкой.

-Брокдорфа-Алефельда. Тоже неплохо. Но это потом. Ты мне сначала доставь сведения о продуктовых складах. Подкрепимся и будем этого фона по всему графству гонять.

Старший лейтенант не понял:

-По какому графству?

Тарасов засмеялся во все тридцать два зуба:

-А еще разведка... Ты что, не знаешь, что немцы котел 'Демянским графством' называют?

Малеев ошеломленно захлопал глазами:

-Первый раз слышу...

-Иди бойцов собирай, Павел Федулович. С Богом!

Тарасов похлопал по плечу медведистого разведчика.

Тот козырнул и умчался к своим архаровцам.

Тарасов вздохнул и отправился обратно в свою снежную яму, по недоразумению названную блиндажом.

Но дойти не успел. Его перехватил связист:

-Товарищ командир! Радиограмма из штаба фронта!

**

Ночь. Темнота такая, что можно глаз выколоть. По-настоящему глаз выткнуть... Наткнувшись на ветку в буреломе.

Наверное, только русские люди умеют потеть в двадцатиградусный мороз.

А знаете почему?

Все просто.

Русский - это прилагательное. Он приложен к своей стране. Немец, англичанин, американец, француз - они существительные. Пока они существуют - существуют и их страны. Но убей немца - не будет и Германии.

Убей американца - не будет Америки.

Убей русского - не будет русского. А Россия останется. И другой русский придет... Через бурелом, через ночь, через сугробы.

И пот щиплет глаза, стекая из-под шерстяного подшлемника.

Темень такая, что видно только белеющий под ногами снег. Пять километров по бурелому за три часа. Почти каждый шаг - в перелет кустов. Пять километров - и котелок пота с каждого. И еще одна сломанная лыжа - бойца пришлось отправить обратно по следам. Гадство... А ведь надо вернуться с докладом к шести утра. Что там в этом Опуево?

Малеев сказал командиру разведгруппы, что - возможно! не более! просто возможно! - в Малом Опуево штаб какой-то там мекленбуржской дивизии.

Деревья внезапно стали расступаться.

-Дорога, командир! Зимник! - остановился внезапно Ваня Кочуров, тот который тропил снег последние десять минут. - Глеб, позырь!

Отделение рухнуло в сугроб, скрипнув снегом. А потом, сержант Глеб Клепиков пополз вперед. Рассмотреть - что там и как...

Глеб подождал в придорожных кустах минут пять. Тишина. Никого. Только звездное небо и тихое потрескивание замороженых веток... Тишина...

Сержант поднялся и боком - лесенкой переставляя лыжи - поднялся на дорогу.

-Наезженная. Машины ходят. И сани! - крикнул он, присев и поглаживая спрессованный снег.

На голове его была шапка, уши которой были плотно подвязаны под подбородком. А сверху был накинут капюшон белого маскхалата. Поэтому он сразу и не услышал, что его спиной появился сначала тонки, а потом все более басовитый гул автомобиля.

Когда он обернулся, было уже поздно. Легковая машина вывернула из-за поворота. Прыгать за обочину было поздно. И сержант Клепиков принял единственно верное решение - он развернулся лицом к синему, маскировочному свету фар и властно поднял руку, ладонью к машине - 'Стоп!'.

Бойцы его отделения, уже изготовившиеся к прыжку через дорогу, снова рухнули в снег.

Машина остановилась в метре от сержанта. Стекло опустилось и немец грубо облаял десантника. Что он говорил - сержант не понял, разобрав только одно слово - 'Идиёттен'. Водитель даже не понял, что перед ним русский.

Глеб лениво подошел к дверце шофера и жутко улыбнувшись черным, обмороженным лицом, скомандовал:

-Хенде хох, скотина нерусская! Ком цу мир!

А самым главным аргументом для водителя оказался ледяной ствол СВТ, нежно коснувшийся арийского носа.

Немец скосил вытаращившиеся глаза на мушку винтовки и выполз из машины. Правда у него это получилось не сразу. Ручку заело. Пришлось сержанту слегка надавить винтовкой. Немец от страха сморкнулся большим пузырем. И зря. Потому как немедленно примерз к металлу. Глеб, правда, это не сразу заметил. Поэтому, когда он отдернул винтовку, даже удивился реакции фрица, завопившего от боли и схватившегося за лицо.

-Хлипкий какой... - сержант брезгливо снял с дула кусочки пристывшей кожи.

А десантники уже спористо окружили легковушку.

Клепиков наклонился и заглянул в моментально выстывший кузов. На переднем месте лежал фрицевский автомат. А на заднем - какой-то старик в высокой фуражке с меховыми наушниками.

-Вань, автомат забери...

Рядовой Кочуров вытащил автомат и закинул его за спину. А Клепиков изучал старика. Тот его взгляд понял по-своему - начал суетливо вытаскивать дрожащими руками свои вещи - маленький пистолет, зажигалку, золотые часы, серебряный портсигар... Потом протянул мешок, лежащий рядом.

-Братцы! Консервы! Хлеб! - радостно крикнул кто-то из бойцов. - И шоколад!

Клепиков сорвал витые погоны с плеч старика. Тот тонко вдруг закричал:

-Nein! Nein! Nicht Schiessen! Bitte! Bitte! Der Enkel! - и трясущимися руками стал тыкать открытым портмоне в лицо сержанту.

Клепиков от неожиданности отпрянул, потом уже оттолкнул руки немца.

-Чего он орет? - засмеялся Кочуров.

-Какать хочет... Вот и орет, - буркнул Клепиков. - Ладно, пошли.

-А этими что?

-Черт с ним. Стрелять не велено. А по лесу его не доведем до наших. Умрет от страха. Да и толку от него... Невзрачный какой-то старикашка.

-И водителя?

-А от него вообще толку нет. Эй, старый! Бери свой портсигар. И зажигалку с часами. Только вот сигареты реквизирую. И консервы. А в остальном комсомольцы дедушку не обидят. Да вот пистолет, извини...

Машина рванула так, что десантники долго смеялись над стариком. Помчался так, как будто вся Красная Армия за ним гналась.

-Вперед, к Опуево! - скомандовал Клепиков. - Времени мало...

И только Ваня Кочуров все жалел о толковой немецкой зажигалке.

А утром - разведав подступы к деревне - бойцы, довольные собой, разбредались по своим снежным норам. А сержант Клепиков пошел с трофеями к капитану Малееву...

Через полчаса все отделение стояло перед начальником особого отдела роты - капитаном Гриншпуном. Тот слегка улыбался помороженными щеками.

-Ну что, бойцы... Молодцы! Трофеи знатные... Особенно пистолетик. Награду заслужили...

-Да что вы, товарищ капитан... - засмеялись десантники. - Мы ж не ради награды...

-Выбирайте сами свою награду. Либо вас прямо сейчас лично расстреляю, либо после после разговора с комбригом.

Бойцы окаменели.

-Вы же, сволочи, генерала отпустили. Может самого Брокдорфа! Командующего всем корпусом! Уроды!! Пожалели, значит, фрица? А он бы вас пожалел? Капитана задергалось нервным тиком красивое лицо. Сзади заскрипел снег. Бойцы не смели оглянуться, опустив головы.

-Расстрелять к чертовой матери этих шляп! - раздался голос Тарасова. Подполковник обошел строй штрафников, зло сжимая витые серебряные погоны немецкого генерала. Остановился перед Клепиковым. И без размаха коротко ударил - кулаком с погонами - сержанта поддых. Тот согнулся пополам, беззвучно хватая, как снулая рыба, распахнутым ртом стылый воздух:

-Товарищ подполковник... - вмешался Мачихин.

-Товарищ комиссар! - взвился Тарасов. Потом помолчал и снова повернулся к бойцам.

-Сдать оружие, продовольствие, ремни. Ждать здесь. Сейчас пришлю автоматчиков...