"Юрий Козлов. Имущество движимое и недвижимое" - читать интересную книгу автора

Отец молчал. Родина одна, кому учить сына любить ее, как не отцу? Отцу,
которого его родители мало чему успели научить, так как слишком рано легли в
угрюмую полярную землю. "Что он может мне сказать, - подумал Саша, - если
ему самому всю жизнь не верили, не считали за человека?"
Сейчас в учебнике истории было написано: судьба второй мировой войны
решалась в битве на Малой земле.
Саша подумал, что это "поднимешь - трибунал!" вошло в плоть и кровь
отца. Что сейчас он, должно быть, видит в нем - сыне - то, что безжалостно
пресек - чтобы выжить - в себе. И поэтому не знает что сказать. Его выбор:
каменное молчание, пьянство, теперь еще бессмысленная возня на болоте. Но
это не жизнь. Он сам понимает и мучается.
Саша вдруг почувствовал что-то похожее на симпатию к нечистому,
волосатому, кривоногому человеку с корявыми, почерневшими от металла руками.
Как бы там ни было, он его родил, водил перед его водянистыми младенческими
глазами черным пальцем, может, даже катал в коляске до ближайшего пивного
ларька и обратно. А перед этим воевал, видел смерть, сам убивал, ждал
смерти. И снова ждал, томясь по выходу из окружения на полуночных допросах.
А еще раньше собственноручно долбил в ледяной земле могилы своим - не
знающим вины - братьям, сестрам, родителям. И всю жизнь на нем самом была
неизвестная вина. Всю жизнь он боялся. Как миллионы других.
- Не волнуйся ты, батя, - как можно беззаботнее улыбнулся Саша, -
завтра верну этому малому, и дело с концом. Что я, не понимаю, что к чему?
- Эту вернешь? - усмехнулся отец. - А эту? Эту?
- Все верну, - тихо сказал Саша. "Дурак! - ругнул себя. - Оставил на
полке! Хорошо хоть тетрадь спрятал..." - Но это уже мое дело.
- Понятно, парень, - отец опасливо присел на раскладушку. Она
застонала, прогнулась, - да только я о другом хотел.
- О чем же? - с интересом посмотрел на него Саша.
- О том, парень, что от добра добра ищешь!
- От какого же такого добра?
- А от такого, парень, что, худо-бедно, жить дают. Со свету не сживают.
По ночам не ездят, не забирают, по пять лет не дают за прогул!
- Ну от такого добра не грех и поискать...
- Чего? - перебил отец. - Этого? - кивнул на книжки. - Да ты что,
парень? Кинохронику не смотрел? Я-то помню, что они после себя оставляли...
Если это добро...
- Далась тебе эта макулатура, говорю же, просто так взял, из
любопытства.
- Не, парень, из любопытства девке под юбку лезут. Тут другое.
- Что другое?
- Не туда смотришь, парень! - возвысил голос отец. - Смотри, открутят
головенку. Сейчас ходишь - не думаешь, начнут сажать - поздно будет. Они
всему учет ведут.
- Ну уж прямо и сажать? За что сажать? Кого?
- Да кого угодно. Чтобы страх был. Страх водочкой не заменишь. Видишь,
без страха-то какой развал идет. Потыркаются туда-сюда и начнут. Нет другой
силы. Нет и не будет.
- Ну и мнение у тебя о нашей народной власти. Вечен, стало быть, страх?
- На наш век достанет, - серьезно ответил отец. - Не знаю, как там в
Америке, а у нас нет другого средства, чтобы людишек в узде держать.