"Юрий Козлов. Одиночество вещей" - читать интересную книгу автора

присутствовала некая общая благостность, красота уходящего в глубокие воды
града Китежа, отрицать это было невозможно.
Угостить Катю Хабло шампанским Леон вознамерился в баре со странным
названием "Кутузов", недавно открывшемся в соседнем доме на проспекте.
Раньше (когда еще не перевелись кое-какие продукты) там помещалась
кулинария. В одну ночь "Кутузов" выбил ее лихим сабельным ударом. Теперь
большие окна были занавешены, на асфальте перед баром возникли чугунные
белые стулья и столики, на которых, впрочем, пока никто не сидел, так как
они были прикованы друг к другу и все вместе скованы, как каторжники,
цепями. У двери замаячила малопристойная прилизанная рожа в черном бархатном
жилете и в белой рубашке с "бабочкой".
Леон выбрал "Кутузов" потому, что однажды был там с Фоминым.
Помнится, им явилась мысль выпить. Осуществить ее оказалось не так-то
просто. В гастрономе давали вино под названием "Алазанская долина". Они
честно отстояли хвостатую матерящуюся очередь, но продавщица вернула чек,
ткнув в испачканный в томатной пасте прикнопленный лист у себя за спиной:
"Спиртные напитки отпускаются только лицам, достигшим двадцати одного года
по предъявлению паспорта". Тут же подскочил худой, иссушенный, как стебель
из гербария, алкаш в клешах и в куцей курточке, но доверить такому чек было
все равно что не заходить в магазин вовсе.
Потащились в кафе-мороженое. Однако официантка вместо того, чтобы
принести просимое, вдруг набросилась на Фому: "Ты из какого класса, говнюк?
Как фамилия? Не ты ли моему Сашке свитер разорвал? Знаешь, гад, сколько
сейчас свитер стоит? Он мне говорил: толстый из восьмого. Как фамилия,
морда? Пойду к твоим родителям! Пусть новый покупают!"
Как ни странно, свитер этому непримечательному (если не считать, что у
него мать официантка) Сашке разорвал действительно Фома, схватив зачем-то
Сашку за рукав, когда тот бежал вниз по лестнице. Некоторое время Сашка
продолжал бежать (уже не так быстро), в то время как рукав свитера остался в
крепких руках Фомы. Потом Сашка продолжил бег, но уже без рукава, то есть
уже не в полном свитере, но еще и не в окончательной безрукавке.
И тогда они вспомнили про таинственный, недавно открывшийся "Кутузов".
Внутри было прохладно и пустынно. Прилизанная рожа меняла у освещенной
стойки кассету в магнитофоне. "Увези меня в Америку, в Америку, в
Америку..."
В углу над длинным стаканом скучала единственная посетительница -
накрашенная потаскуха с вытянутой рыбьей мордой.
- Нальешь? - угрюмо осведомился у бармена Фома. Он всегда сразу брал
быка за рога. Даже когда лучше было не сразу.
- Тебе который годик, малец? - ухмыльнулся бармен, ритмически
подергивая шеей. "В Америку, в Америку..." - Во пошла молодежь! - пригласил
к совместной потехе потаскуху. "Навсегда, навсегда!" - прочувственно стенал
певец, по всей видимости, гомосексуалист. В голосе бармена, впрочем, не
угадывалось категорического отказа. И вообще, все вокруг с недавних (а
может, с давних) пор было устроено таким образом, что начинаясь с
неизменного "нет" почти всегда заканчивалось неизменным "да". Вот только
денег на "да" не всегда хватало.
- У тебя же пусто, - заметил Леон, - прогоришь. Налей два по двести
сухого.
- Не прогорю, - заверил бармен и, понизив, как на конспиративной