"Юрий Козлов. Случай на объекте С (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

квартире... ну до того погано! Хоть бы вещи, что ли, увезли? Там же их
фотографии еще висят! Девчонка какая-то с косой!" - "Ты сними
фотографии-то,- посоветовал Иван Петрович,- а вещами пользуйся, не
стесняйся".- "Я боюсь,- прошептала секретарша,- вдруг вернутся?" - "Вот
этого можешь не бояться,- уверенно ответил Иван Петрович.- Эти точно не
вернутся".
Пока они разговаривали, Мите удалось войти в зашторенный кабинет. Тут,
однако, ничего интересного не было. Разве что снятый с предохранителя
пистолет, почему-то лежавший прямо на столе.
Вернулся в кабинет и Иван Петрович. Он все время морщился, потирал
пальцами виски. С какой-то странной задумчивостью смотрел из окна, как
Маша пересекла площадь, прошла мимо закрытого магазина, свернула в
переулок.
Неподалеку протекала река. К вечеру сделалось прохладнее. Комары звенели
даже здесь, в зашторенном кабинете. Митя тоже взглянул в окно. Над
городом, над заброшенными полями сгорал закат. Неземное спокойствие было
разлито над землей, но не было жизни на этой земле. По площади, по улицам
- с ведрами и мешками - ходили, покуривали, посмеивались люди, делающие
вид, что живут.
Происходило что-то неладное. Митя и раньше догадывался, что коэффициент
судьбы - своего рода защитная система. Теперь ему открылось, что это
система замкнутая, то есть существующая сама по себе, для себя, внутри
себя, охраняющая лишь самое себя. "Зачем Бог терпит этот кошмар? - подумал
Митя.- Какой смысл в массовом насилии? Ужели это и есть мир Божий?"
Тем временем Иван Петрович извлек из сейфа пачку чистых - с печатями -
ордеров на арест и обыск, уселся за стол, положил их перед собой. Взял
ручку и тяжело задумался. Он вставал, ходил по кабинету, снова садился за
стол. Смотрел в окно, но Маша задерживалась. Иван Петрович и стакан
приготовил, и огурец разрезал и посолил, а ее все не было.
Вздохнув, принялся за работу. Первые десять ордеров заполнил, сверяясь с
записями в блокноте. Потом дело застопорилось. Иван Петрович позвонил в
сельхозотдел райкома, уточнил фамилию какого-то бригадира. Затем
поинтересовался, с кем разговаривает. "Рерберг",- вписал прямо в ордер
фамилию незадачливого райкомовца.
Еще два ордера.
Стало совсем невмоготу. Глаза у Ивана Петровича налились, на лбу вспухли
синие жилы. Он стоял у открытой форточки, крестьянский сын, комсомолец,
хватал воздух, но прохладный вечерний воздух не приносил облегчения.
Где-то далеко отбивали косу. Тонкий железный и жалобный звук был явственно
слышен в кабинете.
Тут тоже шел сенокос.
Наконец вернулась Маша, угрюмо поставила на стол бутылки. "Выпьешь со
мной?" Секретарша вышла, не удостоив ответом. Иван Петрович осушил в один
присест стакан, заел огурцом. Взгляд прояснился, неуверенность, сомнения
ушли с лица. Он даже улыбнулся. Достал из стола папку: "г. Булин. Список
жителей. Адреса. (Секретно.)". И пошел заполнять ордера один за другим.
Он был уже на букве "П", когда до Мити дошло, что до "Я" осталось совсем
немного, что единственная возможность спасти бабушку - украсть страницу,
где ее фамилия - Ярцева. Митя тихонько приоткрыл дверь кабинета. "Маша?
Еще не ушла?" - оторвался от писания Иван Петрович. В приемной