"Юрий Козлов. Случай на объекте С (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

надсаживались все три телефона. Митя громко хлопнул дверью, выходящей в
коридор. Потом еще раз. "Да кто там... вашу мать!" - заорал Иван Петрович.
Митя опрокинул стул. Иван Петрович поднялся из-за стола, вышел в приемную.
Пока он смотрел в коридор, где не было ни души, Митя на цыпочках пробежал
в кабинет, быстро нашел нужную страницу, вырвал, скомкал, забросил за
сейф. После чего отошел в угол. Ему хотелось убедиться, что Иван Петрович
заполнит все ордера.
Может быть, Мите показалось, но Иван Петрович как-то уж очень пристально
вдруг уставился в угол, где он стоял. Даже сделал несколько шагов в ту
сторону. Но остановился, провел рукой по воздуху, как бы прогоняя
наваждение. Налил водки, выпил. Опять внимательно посмотрел в угол.
Митя понял, что пора сматываться. Он становился видимым. Митя осторожно
двинулся к двери. Путь лежал мимо стола. Иван Петрович как раз изготовился
заполнить последний ордер. "Я..." - вывел он, рука мелко задергалась, на
лбу выступил пот. Он дико посмотрел по сторонам. Иван Петрович должен был
написать - Ярцева. Но не мог. Такой фамилии не было. Иррациональный
коэффициент судьбы тряс его, словно он ухватился за оголенный провод. Три
раза Иван Петрович пробегал глазами по столбику фамилий на "Я".
"Ялуторовская" - наконец вывел с неимоверным трудом, обессиленно ткнулся
грудью в стол. Митя легонько приоткрыл дверь, выскользнул в коридор, а
оттуда на улицу.
Его тоже пошатывало. Должно быть, он был сейчас "как из студня". А вскоре
станет "совершенно нормальным, но каким-то бледным". Время истекало, а он
еще не видел бабушку. Спасенную ли? Неужели из-за нее вскоре пострадает
неведомая Ялуторовская? Митя преодолел единое пространство, чтобы спасти
бабушку, но не такой ценой.
Думать над всем этим можно было бесконечно, а можно было вовсе не думать.
Через полтора часа "Яшида" вернет Митю в его время - в домик на объекте С.
Тогда и будет ясен результат. Митя поспешил на улицу Гусева, бывшую
Воздвиженскую, будущую Четвертую Пролетарскую.
Было на удивление тихо. Издали было не очень заметно, что церковь на горе
изуродовали: сорвали кресты, исписали стены ругательствами. Церковь все
еще была неотъемлемой частью пейзажа. В отличие от похожего на гигантскую
летучую мышь репродуктора на столбе. Он вдруг похабнейшим образом нарушил
тишину - заиграл, захрипел, потребовал смерти вредителям, подсыпавшим в
борщ рабочим толченое стекло. Над рекой поднимался туман. Закат сгорел, но
небо осталось светлым. С реки возвращались утки и гуси. Мир был так хорош,
чист, промыт, что всякая человеческая деятельность в нем, в особенности
слова, вызывала отвращение.
Дом напротив бабушкиного по бывшей Воздвиженской стоял заколоченный. Митя
сел на лавочку. Калитка была как на ладони.
Он то ли заснул, то ли задумался. Очнулся, услышав тихий смех. Возле
калитки стояли две девушки. Митя сразу узнал бабушку. Вот только лицо ее
не мог рассмотреть в сумерках. Девушки шептались, смеялись, зажимая
ладошками рты. "Как же можно... таких молодых?" - Митя подумал, что,
вполне возможно, вторая девушка та самая Ялуторовская. Он чуть не
закричал: бегите, спасайтесь!
Девушки наконец расстались. Митя побрел в сторону леса. Делать в городе
Булине больше было нечего. Кратчайший путь к лесу лежал через заросшее
сорняками поле. Там была тропинка.