"Вильям Федорович Козлов. Я спешу за счастьем " - читать интересную книгу автора

редкой изгородью зеленели картошка-скороспелка, укроп, лук. Бабушка любила
солить грибы, и у нее всякая приправа росла в огороде. Даже черная сморода
и крыжовник.
Ранним июньским утром 1941 года поднимаясь на резное крыльцо
бабушкиного дома, я еще не знал, что здесь многое предстоит мне испытать...


Откуда-то пришел раскатистый гул. Так ветер приносит среди ясного дня
перрвый далекий удар грома. Этот грохот напомнил мне бомбежку на станции
Куженкино... На меня тогда обрушилась поленница березовых дров, а на Женьку
Ширяева - моего приятеля - кирпичи. Мы спрягались у него в сарае...
- Дрыхнет, - вдруг услышал я чей-то сиплый голос. Открыл глаза и
увидел у самого носа драный ботинок. Так вот кто грохал по крыше вагона!
Взглянул вверх - надо мной, закрыв полнеба, покачивалась немецкая каска.
Рядом с каской - кепка без козырька. Лиц я не разглядел. Они налепились на
небо бледными пятнами. Отдавшись во власть дум о прошлом, я не заметил, как
стемнело. Будто из-под земли пришел стук колес. Он становился все громче,
отчетливее. В уши ворвался шум, пыхтенье паровоза. А эти парни - они ехали
на соседнем вагоне. Я совсем забыл про них. Пришли все-таки, голубчики!
- Сбросим его? - спросила каска, кивнув в сторону темного грохочущего
леса.
- Чего с ним валандаться, - сказала кепка, нагибаясь ко мне. - Гроши
есть?
- Денег куры не клюют, - сказал я, прислоняясь спиной к вентиляционной
трубе.
Каска и кепка приблизились ко мне. Я разглядел грязные лица, похожие
одно на другое. Поменяй они кепку на каску, я бы их все равно не отличил.
- Гони по-быстрому гроши! - сказала каска. - А то... - парень чиркнул
ладонью по горлу. - Каюк.
- Разрежем пополам и волкам выбросим, - кровожадно подтвердила кепка.
- У нас не заржавеет.
Они стояли спиной к паровозу и не видели, что делается впереди. А я
видел. Впереди смутно вырисовывался железнодорожный мост. Искры из
паровозной трубы озаряли его железные фермы. Парни все еще стояли и не
подозревали, что за их спинами - смерть. Мгновенная. Мост все ближе. Еще
секунда и...
- Ложись! - гаркнул я.
Парни плашмя упали на крышу, а над нами уже грохотало, шумело,
стонало. Грохот оборвался, а они все еще лежали. Я понимал, это запоздалый
страх. Можно было брать их за шиворот, как котят, и сбрасывать с крыши. Они
бы не пикнули. Когда они зашевелились, я сказал:
- Эй, вы, уматывайте на свой вагон.
- А гроши? - спросила каска.
- Гроши гони, - просипела и кепка.
Мне эти парии начинали нравиться. Лишившись голов, они и то бы,
пожалуй, потребовали "гроши".
- Деньги - зло, - сказал я. - Проваливайте отсюда.
Каска достала откуда-то из недр своей одежды финку и показала мне:
- Перо!
Мне надоело валять дурака. Я нехотя достал из кармана парабеллум и