"Людмила Козинец. Было, есть и будет" - читать интересную книгу автора

застывшая пластика многоруких идолов, злобно таращащих свои раскосые
глаза... У стены храма - девушка. Ее поза повторяет грациозные изгибы
каменных фигур. Она и сама кажется изваянием, но струится с ее плеч живой
огненный шелк, чуть дрожит в волосах гирлянда орхидей, нежно поют
колокольчики, припаянные к браслетам. Неуловимое движение - изогнулись
пальцы рук, сверкнул лукавый горячий глаз, развернулась стопа, открывая
выкрашенную хной маленькую ступню. И девушка поплыла на пятачке
утрамбованной земли, подчиняясь ритму колдовской, мучительной, тягучей
мелодии. Апсара то срывалась в исступленную пляску, в которой и сама
становилась неразличимой, похожей на пламенный вихрь, то замирала
томительно, фиксируя позу, удерживая равновесие на самых кончиках пальцев
ноги, в положении, казалось бы, невозможном.
Танец завораживал. И вдруг прервался этот рассказ на незнакомом мне
языке: руки танцовщицы не закончили фразу - сорвался браслет и рассыпались
колокольчики...
Я очнулся. Долго привыкал к такой знакомой до мелочей лаборатории.
Шолоро смирно сидела, сложив руки на коленях. Лицо ее было совершенно
спокойным. Андрюша раньше меня справился с удивлением. Он сварливо заявил:
- Предупреждать надо. А если бы я своего вчерашнего динозавра в
лабораторию притащил?
За что я ценю Андрюшу, так это за несокрушимое присутствие духа. Когда
Шолоро ушла, я спросил у него:
- Ну, понял теперь?
- Да понял, чего не понять. Хорошо наведенная галлюцинация.
- Пресловутый гипноз?
- Ага.
- Ерунду говоришь.
- Почему ерунду? Я могу и чепуху.
- А почему чепуху?
- А вот почему.
И, с трудом перегибаясь в талии, Андрюша поднял с пола что-то
эфемерное, белое. Я рассмотрел поближе. Это был всего-навсего маленький
цветок. Бело-зеленоватый, в крапинку, с длинными, спирально завитыми
лепестками. Запах какой-то необычный, сырой, грибной будто. В общем, совсем
пустяковый цветок индийской орхидеи.
Андрюша запустил зубы в яблоко и мечтательно сказал:
- Завтра увольняюсь. Сегодня даже.
- Бежишь? А я тут один разбирайся? Или, может, сделаем вид, что ничего
не было?
- А чего было-то? Ты мне цветочек под нос не тычь - я тут десять лет
работаю, всякого навидался. Цветочек тоже галлюцинация.
Тогда я подошел к блестящему шкафу, где хранились у нас медикаменты.
Взял ребристый пузырек пси-храна, едкие пары которого способны устранить
любую галлюцинацию. Зажмурился и понюхал. Б-р-р-р! Открыл глаза: беленький
цветочек все так же сиротливо лежал на чашке Петри.
- Андрей, не уходи. Ты мне нужен. Как противовес. Понимаешь, я человек
суеверный. Для чистоты опыта необходимы твое душевное здоровье и полное
отсутствие воображения.
Андрюша решил не увольняться, но выпросил за это два отгула.
Через десять дней Шолоро уже работала в детской больнице нянечкой. А