"Надежда Кожушаная. Бессонница (Журнал "Фантакрим-MEGA")" - читать интересную книгу автора

Она молчала.
- Ты сейчас похожа на сучку. Такие бывают виноватые сучки, когда
нагадят. Не понятно, что надо сделать?
Она поднялась и пошла к нему, чтобы обнять.
- Не-ет, - он отстранился. - Они очень сильно воняют после того, как
нагадили. Халим!
Халим видел сцену, но вошел не сразу. Выждал.
Вошел.
- У нас через дом живет ветеринар, пригласи, пожалуйста. Наша дама
никогда не видела ветеринаров.
Халим молчал, искоса глядя на Мари.
- А вам, - сказал ей Барин. - Пройдите, пожалуйста, на место. Во дворе,
направо. Быстрей!!
Мари стояла у конуры, откуда выглядывала сука, прикрывая собой щенков.
Халим выждал за домом определенное время, чтобы сказать, что у
ветеринара был, но ветеринара не было.
Барин видел того и другую из окна, но не шевелился.
Смотрел.
Мари стало интересно с сукой, она присела на корточки, погладила ее, и
сука не сопротивлялась. И дала погладить щенков, мягких, маленьких, с едва
прорезавшимися глазами.
И Халим, и Барин _выдержали_.
- Дома нет, - сказал Халим, "запыхавшись".
- Жалко, ну Бог с ним, - ответил Барин. - Позови!.. - закрыл дверь за
собой и тут же выглянул опять. - Ты сегодня едешь? Хорошо.
Халим подошел к Мари с сукой, присел рядом и тоже погладил щенков.
- Скоро пост, - сказал Халим.
- А Сергей Андреевич был в Вифлееме! - ответила Мари.
Впервые Барин не ночевал с Мари.
Он собрал рабочих и ночью устроил настоящую чистку заброшенных и
запертых комнат. Народу собралось много, шумели и ломали так, как будто не
ломали, а охотились на дикого зверя.
Из запертой комнаты вынесли мебель бывшего хозяина.
Стулья, похожие на трон, зеркало в оправе, ненастоящее, из фольги, но
сделанное под царское. Опахало из перьев, наверное, куриных. Кукольная
мебель, ненастоящая.
И Барин сам закончил отделку, сделав стену комнаты белой, как в
итальянских дворцах.
А Мари честно пыталась заснуть. Крутилась, считала про себя цифры,
зажимала глаза, накрывалась одеялом - и не могла.
И заплакала, наконец:
- Не могу!..
А Барин, вытирая руки тряпкой, смоченной в скипидаре, слушал ее плач и
думал совсем другое: он думал, что она раскаялась.
Что она ждет.
- А давай, напьемся? - сказал Барин.
- А как?
Оба были смущены ссорами. Обоим хотелось помириться и не вспомнить
обиды.
- Ты никогда не пила? Ха! Учу! - он обрадовался, расставил на столе