"Надежда Кожушаная. Бессонница (Журнал "Фантакрим-MEGA")" - читать интересную книгу автора

Халим и Барин мчались в санях к Петербургу. Зима стояла настоящая,
обжигающая.
Вдруг лошади захрипели, как если бы почуяли волка.
Сани стали.
- Что? - крикнул Барин недовольно.
На перепутье пяти дорог, на стволе, похожем на простой осиновый кол,
висел бутон, сквозь приоткрытые створки которого видна была мякоть
нежно-розового цвета.
Халим соскочил с коней и обошел кол кругом, щипля себя за щеки: так ли
он видит, нет ли в том наваждения.
- Я замерзну! - крикнул Барин недовольно.
И так и не вышел из саней, пока Халим вырывал деревцо с корнем и
оборачивал его шубой.
Они помчались дальше к городу, и Халим кричал Барину, что "совсем
другой дорогой хотели ехать!.." "И никто не поверит!.." - и хохотал
дьяволом.
"Нет, милостивая государыня! - писал Барин, сидя у себя в кабинете и
поглядывая на часы. - Я не обещал Вам чуда, я велел ждать. И ждать - не
ожидая!.. Жить и быть уверенной в том, что Вы достойны всяческих
счастливых неожиданностей..." - отбросил письмо: ему было неуютно, он был
раздражен и заинтересован приближавшимся событием. Налил вина, выпил и
подумал вслух:
- Надо было зимовать в деревне. Спячка так спячка. И с "чудесами"
проще: позвал бабку, бабка пошептала...
Дверь открылась за его спиной, вошел Халим и сказал торжественно:
- Сергей Андреевич, пора.
Барин вздрогнул неестественно, допил вино:
- Но учти: если мне не понравится!..
Халим торжественно и мрачно сиял. Барин взял свечку и пошел за ним.
"Какая жажда чуда живет в человеке! - думал он. - С чего? От лени? От
усталости? От бессмысленности проживаемых лет? И почему каждый, придумав
чудо, немедленно задается вопросом, за что, я - и чудо?! Ведь вот Халим
решился отдать мне, значит, боится. А я, похоже, и купился... Глупость
какая..."
Он, однако, дрожал, лоб его покрывался потом.
"Не надо было напиваться..." - подумал он.
Било полночь.
Халим, напряженный, стоял возле двери в комнату, где был спрятан
привезенный кол. Обернулся на Барина. Тот ответил ободряющей улыбкой.
Ждали.
Часы пробили двенадцать - и плод, висевший на колу, раскрылся. Из
бутона, вместо цветка, выскользнула на пол прозрачная фигура, в которой
сразу можно было распознать женщину.
- Ой! - хрипло сказал Барин.
- Вот, - прошептал Халим: видно было, что он не в первый раз наблюдает
это превращение.
Женщина же, едва коснувшись пола, подняла лицо и застонала глухим
голосом, от которого у Барина побежали мурашки по телу. Поднялась и пошла
неслышно в столовую, дальше. Халим перекрестил ей спину и зашептал
молитву, христианскую, но с такой страстью, с какой молятся только