"Вадим Кожевников. Белая ночь " - читать интересную книгу автора

щемящее чувство сиротства после утраты Фени другой женщиной только потому,
что она чем-то смутно напоминала ему Феню.
Увидев заплаканное, с припухшими веками лицо Алены Ивановны, выражавшее
смятение, скорбь, смущение, Ползунков, тоже смутясь, произнес:
- Жизнь, она, знаете ли, пестрая, полосатая... - вздохнув, поискал
шапку и вышел наружу налегке, без полушубка.
Северное сияние, изливавшее себя в небо потоками трепещущего живого
света, не произвело на него никакого впечатления, как и ледяные
остроконечные здания утесов, кристаллы торосов, источающие алмазное
сверкание. Глухие взрывные удары волны о береговой припай - вот что сейчас
забеспокоило его. И он пошел на лед, не ощущая от охватившего его
беспокойства хлестких ледяных потоков жесткого норда. Но здесь он наткнулся
на Феликса Фенькина, сидевшего на обледенелом валуне в позе изваяния
мыслителя - есть такая всемирно известная скульптура. Феликс курил и
сплевывал, потому что табак не утолял его горести, а только своей горечью
растравлял гортань.
Ползунков остановился, спросил:
- Любуешься? - и кивнул на северное сияние, подвернувшееся ему к слову,
поскольку сейчас он вовсе не был расположен встречаться с Фенькиным и
беседовать с ним.
- Ничего - светит, - сказал Фенькин и, оглядев неприветливую физиономию
Ползункова, произнес вызывающе: - Вы, Егор Ефимович, на меня не коситесь, Я
сейчас, все равно
как в свои ворота шайбу загнал. Виноватый.- Смял окурок в кулаке и
объяснил: - Так что считайте меня отсутствующим.
- Это что, филонить будешь? - возмутился Ползунков.
. - Я про другое вас информирую, а про что, сами знаете, делаю себе
отставку. Ясно?
- А меня, что ты там на кухне делаешь, не интересует, - сердито буркнул
Ползунков, ежась при этом от стыда, оттого что Фенькин будто делает ему
снисхождение, вроде как высокомерно уступает из жалости к нему, что ли. И
Ползунков сухо сказал:
- Чего твой организм по молодости требует, мне разгадывать не к чему,
можешь не докладывать. Тут я тебе не советчик и ей тоже. Значит, такой
разговор со мной отставить. - Вздернул нижнюю челюсть, поправил шапку и
строевым шагом пошел на лед, не оглядываясь.
Испытывая при этом и обиду, что с ним так позволил себе говорить
Фенькин, и досаду на самого себя, что смутился и даже струсил такого
разговора, словно испугавшись того, что было в нем самом по отношению к
Алене Ивановне и сейчас с болью погасло, погасло чадно" нехорошо, потому что
у него не хватило ни ума, ни воли с достоинством, откровенно, правдиво
сказать Фенькину, в каком он сам смутном, трудном для себя состоянии
находился и как его волновало пребывание на кухне Фенькина наедине с Аленой
Ивановной, по отношению к которой у него самого теплилась своя слабая, но
светлая надежда.
Феликс Фенькин еще некоторое время посидел на обледеневшем валуне,
потом, волоча ноги, побрел к машинам, решив завести двигатель бульдозера,
чтобы за ночь, которая была вовсе не ночью, а частью долгого полярного дня,
в двигателе намертво не застыла смазка.
Конечно, его оскорбила отчужденность Егора Ефимовича, с которым он