"Михаил Эммануилович Козаков. Абрам Нашатырь, содержатель гостиницы " - читать интересную книгу автора

Ах, шарабан мой,
А- амери-иканка!
А я девчонк-ка
Да шарлатанк-ка!...

И тотчас же десятки рук захлопали одобрительно и десятки голосов
слились в один широкий пьяный крик:
- Молоч-чага!... Даешь еще!...
- Даешь, товарищ!... - старался перекричать всех вставший на стул
барышник.
- Не шумите... не шумите, граждане! - волновалась выскочившая из кухни
Марфа Васильевна.
Она уже два раза за этот вечер торопливо покидала кафе, чтобы отнести
наверх обильную выручку.
- Парень поет ничего... - подмигнул рыжий виолончелист Елене Ивановне.
- Грустно только... - сказала она. - Хорошо, но только напрасно при
всех...
Но самой было уже приятно, и когда играла, пальцы ставила теперь
осторожно и тихо, словно боялась заглушить печалившую удаль чужого пения.
- Даешь!... - прыгало по залу.
- Н-ну! - взвился смычок в руках Турбы. И парень опять запел:

Звените струны
Моей гита-ары,
Мы уезжа-аем
Да из Сама-ры!


Ах, шараба-ан мой,
Да шараба-ан!...
А я мальчи-ишка
Да-а шарлат-тан!...

И теперь уже из-за всех столиков громко и разухабисто подтягивали:

Ах, шарабан мой,
Да шарабан...
А я мальчишка
Да-а шарлатан...

- Люблю музыку!... - ни к кому не обращаясь, тряс разгоряченной головой
барышник. - Удовольствие для души: будто в баню она сходила... На
п-последнюю п-полку!...
Но вдруг музыка, а за ней - невольно - и пение прекратилось: не слышно
ни для кого лопнули у скрипки сразу две струны.
- Играй - потребовал кто-то, но Турба поднял высоко над головой
скрипку, спускавшую теперь вниз беспомощно вьющиеся тонкие локоны оборванных
струн.
- А-а... - разочарованно дохнул охмелевший зал. - А-а...
Пока Турба чинил свою скрипку, Елена Ивановна поспешила пробраться