"Михаил Эммануилович Козаков. Абрам Нашатырь, содержатель гостиницы " - читать интересную книгу автора Ах, шарабан мой,
А- амери-иканка! А я девчонк-ка Да шарлатанк-ка!... И тотчас же десятки рук захлопали одобрительно и десятки голосов слились в один широкий пьяный крик: - Молоч-чага!... Даешь еще!... - Даешь, товарищ!... - старался перекричать всех вставший на стул барышник. - Не шумите... не шумите, граждане! - волновалась выскочившая из кухни Марфа Васильевна. Она уже два раза за этот вечер торопливо покидала кафе, чтобы отнести наверх обильную выручку. - Парень поет ничего... - подмигнул рыжий виолончелист Елене Ивановне. - Грустно только... - сказала она. - Хорошо, но только напрасно при всех... Но самой было уже приятно, и когда играла, пальцы ставила теперь осторожно и тихо, словно боялась заглушить печалившую удаль чужого пения. - Даешь!... - прыгало по залу. - Н-ну! - взвился смычок в руках Турбы. И парень опять запел: Звените струны Моей гита-ары, Мы уезжа-аем Ах, шараба-ан мой, Да шараба-ан!... А я мальчи-ишка Да-а шарлат-тан!... И теперь уже из-за всех столиков громко и разухабисто подтягивали: Ах, шарабан мой, Да шарабан... А я мальчишка Да-а шарлатан... - Люблю музыку!... - ни к кому не обращаясь, тряс разгоряченной головой барышник. - Удовольствие для души: будто в баню она сходила... На п-последнюю п-полку!... Но вдруг музыка, а за ней - невольно - и пение прекратилось: не слышно ни для кого лопнули у скрипки сразу две струны. - Играй - потребовал кто-то, но Турба поднял высоко над головой скрипку, спускавшую теперь вниз беспомощно вьющиеся тонкие локоны оборванных струн. - А-а... - разочарованно дохнул охмелевший зал. - А-а... Пока Турба чинил свою скрипку, Елена Ивановна поспешила пробраться |
|
|