"Михаил Эммануилович Козаков. Абрам Нашатырь, содержатель гостиницы " - читать интересную книгу автора Казалось, он -не может уже остановить остро нахлынувших воспоминаний:
- ... Все -и золото и драгоценности - все сложил в саквояжик... в этот самый... желтенький, и передал тебе сразу же на улице... А ты ждал... Ждал меня, - помнишь, Абрам!... Дождь еще шел, и ты чуть не упал еще в грязь... помнишь?... И бежать я должен был ночью... Больной был, - тиф начинался, а бежать нужно было... а?... Сразу бежать надо было, иначе Деникин хлопнул бы тут... помнишь?... - Ну, хорошо... жив остался!... - прервал Абрам Нашатырь. - Вот и остался... А ты не ожидал. Ногу только потерял, инвалид я!... И когда бежал я отсюда, поцеловались мы... помнишь, Абрам?., поцеловались!... И саквояжик я захватил с собой... И спросил тебя: "Взял себе долю, Абрам?" - "Взял, - говоришь, - беги и храни..." А как раскрыл я саквояжик в дороге, уже под Полтавой мы были, - так я все и понял!... Поздно только... Абрам, теперь я тоже, как честный человек, говорю: прими меня в дело на половинных началах... Что?... Ты не хочешь?! Так я, Нёма Нашатырь, говорю тебе: помни, что советская власть никогда не откажется от этого самого дома и твоего имущества, когда узнает, что оно выросло на золоте старой буржуйки-помещицы!... - Нёма! - рванулся к нему Абрам Нашатырь. - Ты пожалеешь, чтоб ты знал, что угрожаешь своему брату!... - Так делай так, чтобы не пугаться! - блеснули ответом в глаза желтые гвоздики зубов, и Нёма громко засмеялся. - Абрам! - голос снова упал почти до шепота. - Абрам, ты ж не побоялся каждый день напоминать себе про то самое... наше общее... дело, когда взял к себе в заведение дешевую музыкантшу... Не бойся, я не подумаю, что у тебя заболела вдруг, как я за это тебя, Абрам, немножко уважаю... Но Нашатырь как будто не слушал последних слов брата: - Нёма, - повторил он опять, - ты пожалеешь, я тебе говорю, что угрожаешь своему брату... - Боишься?... - Я не боюсь, - глухо сказал Абрам Нашатырь, - я просто не верю тебе, Нёма: когда начнут вспоминать про старуху, так не забудут вспомнить и о моем брате... Я так думаю, Нёма... И он, чуть усмехаясь сморщенными, как кора, губами, расшнуровавшими теперь замкнутость его лица, пристально посмотрел на брата, а длинная и перевитая выступающими наружу узловатыми жилами рука пощипывала медленно остренький клинышек бородки. - Может быть... может быть... Нет, наверное, даже вспомнят о твоем брате, Абрам, - поторопился ответом Нёма. - Ты же первый о нем напомнишь! - зло улыбнулся он. - Но... но ты немножечко плохой "счетовод", Абрам: ты плохо можешь считать на счетах времени, как говорится... - А ну-ну, Нёма! - И Абрам Нашатырь насторожился. -Ты что-то начал говорить очень умными словами... Ну-ну?... - Я никогда не считал себя, Абрам, глупее своего брата. И я тебе говорю... Какая-то старуха отправилась на кладбище... ну, словом, ее кто-то не по злости стукнул... но это было пять лет тому назад., пять лет, Абрам!... Ну, стукнули, - так что теперь - следователю слезы проливать, а? Если он по всякому такому случаю слезами будет капать, так у него глаз вытечет и он не сможет видеть тех, на кого все-таки интересно посмотреть... |
|
|