"Михаил Эммануилович Козаков. Абрам Нашатырь, содержатель гостиницы " - читать интересную книгу авторазнала! Меня во всех городах награждали медалями, но я все-таки такой
несчастный, - повторил он опять. - Розочка, разве может меня полюбить молодая девушка, когда я такой теперь калека?... Нёма снял руку с ее плеча, опустил книзу голову, и показалось в тот момент Розочке, что хочет заплакать, застонать уныло дядя ее - ласковый и обиженный судьбой. Тихо обняла его, прижалась сама и, если б заплакал теперь Нёма, не смогла бы от жалости себя сдержать и тоже заплакала бы. И только немного испугалась, когда Нёма неожиданно обхватил ее, перебросил к себе на колено и, наклонившись над ней, начал порывисто и тягуче целовать в губы, в открытую шею и глухо зашептал: - Розочка, я тебя сразу полюбил, за одну минуту полюбил!... За одну секунду, - я тебе говорю!... Вот это и есть любовь, - ты про это хоть в книжках прочитай... Честное слово!... - Дядя, дядечка... что вы?! Я ведь не та девушка, про которую вы говорили... отпустите меня на минуточку... - Та!... Та самая... честное слово!... Пускай твой отец меня выгонит из дому, но ты - та самая!... И верил в то сам, что сплетал сейчас горячей паутиной задыхающегося шепота, и целовал снова нерешительно отбивавшуюся девушку, падавшую каждый раз тяжелой головой на судорожившуюся подушечку его обрубка-ноги. Из коридора услышали чьи-то приближающиеся шаги, и, когда в дверях показалась Елена Ивановна, Розочка уже рассматривала снова ускользавшие от глаз дядины афишки, а Нёма сосредоточенно закуривал папиросу, облокотившись на спинку кровати. - Я уже иду вниз, Елена Ивановна, - увидев ее, заторопилась Розочка. - И ушла. Схватив костыли и приподнявшись навстречу вошедшей, Нёма поздоровался с ней. И отчего- то прильнула кровь к голове, зашевелилась и раздулась упругая серьга ноздрей, когда Елена Ивановна вдруг тихо и смущенно сказала: - Не знаю... но ваше лицо мне так знакомо!... - Все может быть, - быстро прервал ее Нёма. - Хоть я - калека, но я - актер, и вы могли видеть где-нибудь мою карточку!... Я вам не буду мешать тут, барышня: отдыхайте себе на здоровье. Оставив на кровати - словно для подтверждения своих слов - разноцветные театральные афишки, он направился к себе в номер. И сама удивилась и испугалась теперь, оставшись одна, Елена Ивановна: испугалась неожиданно уроненных слов своих, вырвавшихся помимо ее воли, как только увидала близко лицо младшего Нашатыря... Испугалась и того, что вслед за словами уронила и пришедшую вдруг мысль об этом человеке, выскользнувшую - как скользкая нитка из иглы - из онемевшей памяти... Где, когда видела она, Елена Ивановна, этот упрямый нос с горбинкой, эти мозаичные бегающие глаза, эти губы, как вытянутый клубок юрких красноватых червей?... И уже после первой встречи, через несколько дней, все так же Нёма была память, и робким путником стучалась об ее затворы никому не высказанная мысль: "где?". |
|
|