"Михаил Эммануилович Козаков. Абрам Нашатырь, содержатель гостиницы " - читать интересную книгу авторанемного выслужиться перед Богом. А когда вспоминают Бога? - Когда он может
отвести от тебя какую-нибудь беду, Лейзер! Богу платят в тысячу раз меньше, чем он может сохранить в чьем-либо кармане. И когда это выходит, так Бога считают дешевым, - не меньше, чем калеку!... - Ты рассуждаешь, как ученый еврей, Шолом, а ученые не доверяют людям. - Я не доверяю людям, Лейзер... Может быть, может быть, - покачал калека головой, - пойди к Нашатырю, если он обещал тебе гривенник... Гривенника в этот день старик не получил: он пришел за подаянием в гостиницу, но встретившийся Абрам Нашатырь почти вытолкнул калеку за дверь: - Иди к своему Богу, - меня он не кормит что-то... - Да отведет он от вас всякую беду, реб Абрум... - Если б так, я дал бы тебе еще три пятака!... Уходи со своим Богом... Это было тогда, когда знал уже Абрам Нашатырь, кто въехал ночью в самый дорогой четырнадцатый номер его гостиницы "Якорь". Когда оттуда раздался звонок, - это означало, что приезжий требует, как условлено было, горячей воды для бритья, а потом и кофе с булочками, - Абрам Нашатырь, отстранив прислугу, направился туда сам. Постучал в дверь. - Ну, ну!... - раздалось из комнаты. Абрам Нашатырь распахнул дверь и остановился у порога. - Так я не ошибся, когда мне сказали?! - пробормотал он, увидев стоявшего у рукомойника человека. - Только я думал, что ноги... - Здравствуй, брат... Здравствуй! - быстро подскочил с костылем приезжий. - Совсем не грешно родным людям поцеловаться, а?... глаза, громко поцеловал его... - Нёма, - сказал Нашатырь, закрыв за собой дверь, - но почему одна нога?... - Чтобы ты меня сразу не узнал... и потом - легче!... - рассмеялся приезжий. - Ноги уже пять лет нету: помнишь, - когда я уезжал... Не помнишь?... - Помню, - тихо сказал Абрам Нашатырь. - Только я думал... - Что я тогда не выживу? Нет, Нёма-таки живучий у тебя брат... Один брат, и чтоб того не стало?! Бог милостив!... - Бог милостив, - повторил глухо Нашатырь. Оба присели у стола. Еще неумытый, с набрякшим от сна лицом, с открытой волосатой грудью - Нёма облокотился рукой на стол и закурил папиросу. - Ну, - начал он. - У тебя есть семья, может? Как твоя Розочка?... - Нёма, - сказал Абрам Нашатырь, - если ты хочешь быть в нашем городе несколько дней, я согласен, чтобы ты жил в этом номере. Если же... ты не этого хочешь... Абрам Нашатырь вопросительно посмотрел на брата. - Абрам! - тонкие ноздри Немы раздулись и стали подвижны и упруги. - Абрам! Когда ты торговал только гусями, так твой брат не мог ожидать от тебя приветливости: ты был беден и мог о брате не думать... Но когда у Нёмы остался только желтый саквояжик, а у тебя - деньги, не грешно ли для такого порядочного еврея, как ты, быть таким неприветливым?... Наоборот, Абрам: может быть, этот порядочный еврей поймет теперь, что в этот желтый саквояжик следует вернуть хоть часть того, что в нем пять лет тому назад было!... Как |
|
|