"Михаил Эммануилович Козаков. Абрам Нашатырь, содержатель гостиницы " - читать интересную книгу автора

немного выслужиться перед Богом. А когда вспоминают Бога? - Когда он может
отвести от тебя какую-нибудь беду, Лейзер! Богу платят в тысячу раз меньше,
чем он может сохранить в чьем-либо кармане. И когда это выходит, так Бога
считают дешевым, - не меньше, чем калеку!...
- Ты рассуждаешь, как ученый еврей, Шолом, а ученые не доверяют людям.
- Я не доверяю людям, Лейзер... Может быть, может быть, - покачал
калека головой, - пойди к Нашатырю, если он обещал тебе гривенник...
Гривенника в этот день старик не получил: он пришел за
подаянием в гостиницу, но встретившийся Абрам Нашатырь почти вытолкнул
калеку за дверь:
- Иди к своему Богу, - меня он не кормит что-то...
- Да отведет он от вас всякую беду, реб Абрум...
- Если б так, я дал бы тебе еще три пятака!... Уходи со своим Богом...
Это было тогда, когда знал уже Абрам Нашатырь, кто въехал ночью в самый
дорогой четырнадцатый номер его гостиницы "Якорь".
Когда оттуда раздался звонок, - это означало, что приезжий требует, как
условлено было, горячей воды для бритья, а потом и кофе с булочками, - Абрам
Нашатырь, отстранив прислугу, направился туда сам.
Постучал в дверь.
- Ну, ну!... - раздалось из комнаты.
Абрам Нашатырь распахнул дверь и остановился у порога.
- Так я не ошибся, когда мне сказали?! - пробормотал он, увидев
стоявшего у рукомойника человека. - Только я думал, что ноги...
- Здравствуй, брат... Здравствуй! - быстро подскочил с костылем
приезжий. - Совсем не грешно родным людям поцеловаться, а?...
Он обнял размашисто Абрама Нашатыря и, заглядывая со смешком в его
глаза, громко поцеловал его...
- Нёма, - сказал Нашатырь, закрыв за собой дверь, - но почему одна
нога?...
- Чтобы ты меня сразу не узнал... и потом - легче!... - рассмеялся
приезжий. - Ноги уже пять лет нету: помнишь, - когда я уезжал... Не
помнишь?...
- Помню, - тихо сказал Абрам Нашатырь. - Только я думал...
- Что я тогда не выживу? Нет, Нёма-таки живучий у тебя брат... Один
брат, и чтоб того не стало?! Бог милостив!...
- Бог милостив, - повторил глухо Нашатырь. Оба присели у стола.
Еще неумытый, с набрякшим от сна лицом, с открытой волосатой грудью -
Нёма облокотился рукой на стол и закурил папиросу.
- Ну, - начал он. - У тебя есть семья, может? Как твоя Розочка?...
- Нёма, - сказал Абрам Нашатырь, - если ты хочешь быть в нашем городе
несколько дней, я согласен, чтобы ты жил в этом номере. Если же... ты не
этого хочешь...
Абрам Нашатырь вопросительно посмотрел на брата.
- Абрам! - тонкие ноздри Немы раздулись и стали подвижны и упруги. -
Абрам! Когда ты торговал только гусями, так твой брат не мог ожидать от тебя
приветливости: ты был беден и мог о брате не думать... Но когда у Нёмы
остался только желтый саквояжик, а у тебя - деньги, не грешно ли для такого
порядочного еврея, как ты, быть таким неприветливым?... Наоборот, Абрам:
может быть, этот порядочный еврей поймет теперь, что в этот желтый саквояжик
следует вернуть хоть часть того, что в нем пять лет тому назад было!... Как