"Михаил Эммануилович Козаков. Абрам Нашатырь, содержатель гостиницы " - читать интересную книгу автора

попугая, просовывая пальцы в его клетку.
И обозленный попугай гонялся клювом за убегавшими от него человеческими
пальцами, уставал, наконец, и, хлопая своими круглыми ягодами-глазами,
начинал вдруг пронзительно кричать:
- ... Дур-рак!... дур-рак!...
- О, вот это дело!... - хохотал Исаак Моисеевич. - А то сидишь
дармоедом... Что ты - рыжий?... Ты же - птица с язы-ком-таки... Шуми!
Редко, когда не шумели в "Марфе"; иной раз не избежать было и драки. И
всякий раз, когда она назревала, - клокочущие выкрики нецензурных слов,
опрокинутые уже стулья, неизбежный приход милиционера, - появлялась в зале
всем знакомая в кафе хозяйка - Марфа Васильевна. Она подбегала вплотную к
драчливым посетителям, напирала на них круто вынесенным вперед своим бюстом,
хватала каждого за разгоряченные руки и говорила:
- Послушайте... Прежде всего уплатите по счету!... А хотите драться, -
пройдите через кухню в сад: там можете, сколько угодно... Но не портите мне
репутацию: я должна платить за патент, но не хочу платить штраф за ваши
разбитые носы...
Сад она тоже научила Абрама Нашатыря сделать доходным.
Там в разных концах поставил Абрам Нашатырь широкие зеленые скамейки.
Туда уходили на время, через кухню, охмелевшие посетители "Марфы",
пропуская впереди себя торопливых, опустивших голову женщин: за свежий
воздух и скамейку брал Абрам Нашатырь дешевле, чем за удобную постель в
номере своей гостиницы.
Каждую неделю подсчитывали поздней ночью прибыль хозяева "Якоря" и
"Марфы".
Каждую неделю отсчитывала свой пай бывшая полковничья дочь и жена,
умевшая забыть прошлое базарного торговца курами и гусями.
Впрочем, она никогда почти не расспрашивала о нем неразговорчивого
Абрама Натановича: день сегодняшний теряет вчерашнее и тревожится только о
зреющем грядущем.
Раз только Марфа Васильевна, прищурив загадочно маслины-глаза свои,
спросила:
- Нужно было торговать жирными гусями, чтоб занять целый дом на
Херсонской... А?
Но не ответил ничего тогда Абрам Натанович, - потушил свет в спальне:
точно языку удобней солгать во тьме...
И не тревожило молчанье это Марфу Васильевну, и нужды не было уже
расспрашивать.
Знала уже: Нашатырь - фамилия трезвая!...

ГЛАВА ПЯТАЯ

Ночной поезд пришел в Булынчуг с опозданием, и, не дождавшись
пассажиров, Абрам Нашатырь ушел к себе наверх, оставив Якова дежурить в
вестибюле.
Последние посетители кафе уже разошлись, распрощались уже и музыканты,
унесла с собой ключ от кафе Розочка - Нашатырева дочка.
"Якорь" и "Марфа" сомкнули на ночь глаза, и словно утащил кто-то белые
косые простыни света с каменного ночного тюфяка окунувшейся в густую темноту
мостовой.