"Михаил Эммануилович Козаков. Абрам Нашатырь, содержатель гостиницы " - читать интересную книгу автора - По надобности пошла ваша "барышня"!... - вдруг огрызнулась та. -
Ждите, как нужно. "Барышня, барышня!...", - так же неожиданно разразилась она, перекривляя Абрама Нашатыря. - Сдыхаться б когда от вашей барышни: безработная, голодная, ни на одно женское дело не годящая да еще с болезнью... Женщина, как будто вспомнив о чем-то, расхохоталась: - Как на биржу безработных идет, - так с животом своим справиться не может! "Я, - говорит, - волнуюсь очень за неспособность свою к теперешнему времени, и вдруг пошлют не по интеллигентному занятию... А как волнуюсь, - говорит, - сразу животом очень болею..." Вы что, по делам к ней или перекупщик, может? - прервала она себя и перестала стирать, взглянув опять с любопытством на ожидающего Нашатыря. - Если перекупщик, то напрасно очень: барышне вашей одни панталоны продать только можно, - остальное сама у нее за квартиру взяла... Еще должок за ней будет. - Я по делам, - сказал Абрам Нашатырь. - Ну, как узнает ваша барышня, - так опять и заволнуется... Ха-ха-ха! - На здоровье! - сказал Абрам Нашатырь. - Я не биржа, но я ей дам-таки работу. Он хотел присесть и закурить, но в дверях со двора показалась девушка, - и он пошел ей навстречу. - Мне можно с вами в вашу комнату? - приподнял он картуз. - На биржу можете не ходить, потому что я выгодней вашей биржи... Девушка удивленно и нерешительно посмотрела на незнакомого человека и повела его в свою, комнату. Через полчаса Абрам Нашатырь ушел, а девушка вынесла трехрублевый долг переезжает на другую квартиру: в гостиницу "Якорь", что на Херсонской улице. ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ И помнят булынчужане, что в один и тот же вечер появились в "Марфе" серый с красноватыми перышками попугай Карл, рыжий виолончелист Исаак Моисеевич, скрипач Турба -со смешным, срывающимся визгливо голосом, как у гермафродита, и высоко приподнятым вплотную к уху левым плечом, - и тоненькая некрасивая девушка с торчащими, как отставшая от ящика планка, остренькими ключицами. И попугай и музыканты почти в равной мере привлекали веселящихся и отдыхающих булынчужан в кафе Абрама Нашатыря. Марфа Васильевна могла гордиться: никогда еще и нигде попугаи не украшали собой общественных и увеселительных мест в Булынчуге... Говорящие попугаи!... У буфетчика на вокзале, правда, скучно чирикали пережившие революцию две канарейки; старые булынчугские холостяки рассказывали Абраму Нашатырю, что лет десять тому назад в местном публичном доме, в общем зале, ворковали в белой клетке египетские голуби и плясал на жердочке любимец проституток - завистливый чиж, но умной и гордой птицы, осилившей человеческую речь, никто еще в Булынчуге не догадывался показывать бесплатно падким до забавы людям! Карла Марфа Васильевна купила случайно: умер известный в городе одинокий старик - настройщик роялей, давно обрусевший француз, и булынчугские власти с торгов продавали его имущество. |
|
|