"Михаил Эммануилович Козаков. Абрам Нашатырь, содержатель гостиницы " - читать интересную книгу авторапроводах, -три раза звонила на дискантах, и "курьерский поезд" шумно и
торопливо выкатывался, унося за собой напряженную, боявшуюся упасть мысль неуверенной в себе Нашатыревой дочки. - Хорошо... Поехали... - одобрительно бросала Елена Ивановна. И когда - по пьеске - поезд снова замедлял ход, и с трудом сдерживаемые теперь пальцы Розочки давали опять мелкий и отрывистый колокольчик "прибытия", - радовалась дочка Абрама Нашатыря своей сегодняшней удаче и целовала - благодарная - бледную щеку Елены Ивановны. Ах, может быть, так же быстро и весело уйдет когда-нибудь и настоящий поезд, умчит и ее, Розочку, в далекие края неизведанной самостоятельной жизни!... Дочь Абрама Нашатыря никогда не знала ее желанного грядущего лица: оно было расплывчато и смутно в мечтах девушки, потому что мыслям не дано было упереться в край цели, как ненаправляемым, брошенным по течению веслам - в упругие, налегающие толчки речного потока. Все могло быть новым и привлекательно таинственным для восемнадцатилетней Розочки, все, даже уходящий далеко от Булынчуга, в другие города, поезд - "настоящий поезд": всего один раз в жизни - еще в раннем детстве - ездила она в товарном вагоне, когда Абрам Нашатырь убегал с семьей от памятного в Булынчуге еврейского погрома. Дочь Абрама Нашатыря была простодушна и добра, и она говорила Елене Ивановне: - Если бы я была богатая-богатая, мы с вами уехали б и где-нибудь жили б!... Она любила Елену Ивановну и печалилась искренно о ее судьбе. Марфы Васильевны, решил нанять на вечерние часы музыкантов и купил продававшееся на торгах пианино. И помнят булынчужане, что в один и тот же вечер появились в "Марфе" серый с красноватыми перышками попугай Карл и трио музыкантов, среди которых была и высокая, с остренькими торчащими ключицами и бескровным, бледным, как ком извести, лицом, девушка - Елена Ивановна. Когда решен был вопрос о приглашении в "Марфу" музыкантов, Абрам Нашатырь вдруг призадумался, словно что-то вспоминая, ухватился за седенькое жесткое долотце своей бородки и, не отнимая от нее руки, глухо сказал Марфе Васильевне: - Скрипку и виолончелю ты нанимай сама, а для пианино у меня на примете хорошая музыкантша: надо мне помочь знакомому человеку... - Ты ее хорошо знаешь? - Я ее хорошо знаю... - ответил Абрам Нашатырь. И одним весенним утром он подошел к низенькому и сутулому, обложенному неровно глиной, как нищенка отрепьями, дому с заросшим травою крыльцом, приоткрыл дверь и спросил у выглянувшей из кухни женщины: - Барышня Терешкевич дома будет? Женщина стирала белье, на ее заголенных по локоть мясистых красных руках текли прозрачные пузыри мыльной пены, - она мокрой рукой убрала со лба нависшие растрепанные волосы, неприязненно взглянула на вошедшего и ничего не ответила. - Барышня Терешкевич дома будет? - спросил опять Нашатырь у продолжавшей стирать с ожесточением женщины. - Мне ее нужно. |
|
|