"Василий Павлович Козаченко. "Молния" (Повесть про войну)" - читать интересную книгу автора

За Выселками - степь, широкая долина Черной Бережанки, далеко за
холмами - отлогие, поросшие одичавшими кустами бывших хуторских садов
склоны Казачьей балки.
Галя была девочкой усердной, работящей, аккуратной до педантизма, но в
учении, как говорится, звезд с неба не хватала. Больше брала
старательностью.
В седьмом классе Галю приняли в комсомол. На следующий год она решила
бросить школу. "Хочу работать, - настаивала она на своем, - никакого
ученого из меня все равно не выйдет, а так, для себя, хватит уже,
выучилась".
К этому времени она как-то незаметно вытянулась - в январе ей минуло
шестнадцать, - стала высокой, красивой, статной. Вышло так, что в школу
Галя пошла с опозданием, потом из-за болезни год пересидела в третьем
классе, и теперь ее однолетки уже работали или учились в десятом.
Отцу очень хотелось, чтобы дочка училась дальше, но приказать ей,
заставить не мог: Галя была его любимицей и всегда умела настоять на
своем. Ну, а мать во всем по отцу равнялась: "Мне что, как отец скажет,
так пускай и будет". Так вот и не пошла Галя в девятый класс.
В октябре ее зачислили ученицей наборщика в районную газету.
В начале войны все мужчины из типографии и редакции, начиная с
редактора, ушли в армию, и осталось на всю типографию только три человека
- она, Галя, новый ученик, паренек лет четырнадцати, да наборщик Панкратий
Семенович, пожилой, круглый, как бочонок, человечек с крадущейся походкой
и тихим голосом.
Теперь Галя работала уже самостоятельно, одна набирала целую газету,
Панкратий Семенович заправлял в типографии за все и за всех.
Печатное дело Панкратий Семенович знал досконально и, как человек
квалифицированный и старательный, пользовался в редакции уважением. Однако
вел он себя немного странно. Всегда словно побаивался чего-то, избегал
громких разговоров, да и вообще обращался к кому-нибудь только по делу и в
случае крайней необходимости. Одевался Панкратий Семенович тоже странно.
Ходил всегда в плисовых штанах, а поверх рубашки и зимой и летом
надевал короткую меховую безрукавку.
"Вам же, наверное, жарко, Панкратий Семенович?" - скажет, бывало, Галя.
"Э, не скажите... У меня грудь слабая, легкие, знаете... Страшно боюсь
сквозняков..." - шепотом, как большую тайну, сообщал он.
Зимой Панкратий Семенович носил круглую шапочку из вытертого черного
каракуля, а поверх нее еще толстый клетчатый платок, под каким-то
незнакомым Гале, явно дореволюционным названием - плед.
Галя знала, что у Панкратия Семеновича есть жена, но никогда не видела
ее. А так ничего больше о нем не знала, не знала даже, где он живет.
Слышала только, что где-то на Киселевке. Да, собственно, она и не
интересовалась ни Панкратием Семеновичем, ни его жизнью.
Каждый вечер после работы Галя бегала на курсы медицинских сестер,
мечтая втайне от матери о фронте, о сумке с красным крестом и полевом
лазарете.
Гитлеровцы начали бомбить станцию и мост через Черную Бережанку на
пятый или на шестой день войны.
Третьего июля бомба попала в станционную водокачку. Потом, когда через
Скальное пошли эшелоны с войсками и оружием, вражеские самолеты стали