"Василий Павлович Козаченко. "Молния" (Повесть про войну)" - читать интересную книгу автора

ее кулаком в переносье и, когда она откинулась назад, ударил раз-другой
сапогом в живот. Заслонив лицо руками, Варька присела от нестерпимой боли
и какую-то минуту так и сидела, не в состоянии перевести дух, хватая
воздух как рыба на суше. Наконец отошла, поднялась на ноги и, не затворив
за собой дверь, как была, босая, в юбке и разодранной на груди сорочке,
выбежала за порог.
Сухие глаза ее горели черным, диким огнем, голова была растрепана, на
лице кровь. Подняв над головой стиснутые кулаки, она яростно погрозила
вслед Дементию, который уже стоял в машине:
- Ну, запомнишь ты меня, вшивая собака! Ты у меня еще поплачешь,
кровавыми слезами умоешься.
Но в эту минуту зафыркал мотор, и никто, наверное, ее слов не услышал.
Машина выкатилась на площадь и помчалась через плотину вверх по дороге,
к райцентру. Через полчаса она пересекла на переезде железнодорожную колею
и, сделав крутой поворот, покатила вниз, к видневшейся в лощине неширокой
речке.
Там, внизу, по спаленному не так давно и снова наспех настеленному
деревянному мостику, дорога перебиралась через реку и по крутому склону
карабкалась в гору между белыми, крытыми жестью и гонтом хатами.
Вел машину Вилли Шульц. Вид у него был какой-то опечаленный: глаза
грустные, лицо посерело, щеки впали. Из нагрудного кармана кителя
поблескивал краешек губной гармоники.
А внизу, под гармоникой, сложенная ввосьмеро, притаилась точно такая
же, как та, что вчера отобрали у Савки, с подписью "Молния", листовка.
Даже и не догадываясь об этой листовке, рядом с Вилли в кабине сидел,
сжимая между коленями автомат, Гуго Хампель, Веселый Гуго, - невысокий,
широкоплечий детина с кривыми, "кавалерийскими" ногами и неестественно
длинными, сильными руками, с тяжелым, выпяченным вперед подбородком и
темными, пронзительно острыми глазами. От левого угла губ чуть не через
всю щеку Хампеля тянулся вверх, к уху, глубокий синий шрам, он словно
продолжал линию рта, и казалось - с лица Гуго никогда не сходит кривая,
жутковатая усмешка. Выспавшийся, как всегда выбритый, подтянутый, Гуго
выглядел так браво, что никто, глядя со стороны, и не поверил бы, что он
перед тем сутки напролет глушил стаканами спирт вперемежку с самогоном.
В кузове машины, держась руками за расшатанные борта, стояли
вооруженные полицаи. Впереди упирался ладонями в верх кабины стройный,
по-мальчишески тонкий Дуська Фойгель. Болезненный, желтоватый оттенок
лежал на его сухом, будто окаменевшем, лице. Белесые холодные глаза
презрительно щурились. Тонкие, красиво очерченные, бледные губы плотно
сжаты.
Большое районное местечко Скальное, или, скорее, небольшой городок - с
железнодорожной станцией, сахарным заводом, несколькими мельницами и
элеватором, - медленно пробуждалось после долгой осенней ночи. По улицам
навстречу жандармской машине изредка попадались люди. Они неторопливо
брели по обеим сторонам мостовой - кто за водой к речке, кто на станцию, а
кто и на мост, к центру местечка. И никто из этих людей, уступающих машине
дорогу, наверно, и подумать не мог, что на дне кузова, на охапке
перетертой соломы, трясется, в пьяном сне стукаясь на ухабах головой о
доски, петриковский бобыль Савка Горобец.