"Дидье ван Ковеларт. Вне себя" - читать интересную книгу автора

не дает ей продыха. Это раненая женщина, которая любовью исцеляется, а не
балованное дитя, ломающее игрушки и себя заодно. Всего на какую-то неделю я
вырван из обыденной жизни - и уже ничего не узнаю: мне совершенно чужды мои
предпочтения, мотивации и компромиссы. Я женился на женщине, с которой не
мог ужиться по определению, положившись на ночи, когда друг друга понимали
наши тела; преодоление дистанции, разделявшей нас в остальное время, я
принимал за истинный путь любви. А ведь насколько легче просто любить
кого-то близкого.
Впрочем, я не знаю, кого увижу сегодня утром, какая Мюриэль ждет меня
за стеной. Быть может, наступившее завтра повергнет ее в такую же печаль,
как и возвращение в обыденность после двух суток абсурда. Я понятия не имею,
притворимся мы друг перед другом или просто замнем тему, решим, что эта ночь
была ошибкой или что нам хочется еще. Утро после первого раза тоже всегда и
у всех бывает впервые.
Я одеваюсь, собрав раскиданные по всем углам вещи, и выхожу к Мюриэль.
Она в кухне, сидит за столом с каким-то стариком в зеленой куртке, он
оборачивается и тепло улыбается мне.
- Я Робер, - представляется он. - Очень рад. Извините, что разбудил:
мне понадобилась машина для постоянной клиентки. Каждые полгода я отвожу ее
в санаторий в Туке, вот уже семнадцать лет...
- Себастьен, без двадцати пяти! - кричит Мюриэль.
Она заполняет на столе какой-то бланк, расписывается и вручает его
коллеге, а мне говорит, что теперь скрепя сердце тоже вольется в ряды G7,[9]
если, конечно, ей оставят права и внесут в списки.
- Форменное безумие - оставаться независимой, - подхватывает Робер,
призывая меня в свидетели.
Я согласно киваю, сажусь. Итак, утром жизнь взяла свое, нежная и
неистовая женщина минувшей ночи вернулась к своим обычным занятиям. Она
наливает мне кофе, спрашивает, как спалось. Нейтральным тоном отвечаю
"Хорошо".
- Я могу раздобыть тебе машину на завтра. Антонио не выйдет, слег с
гриппом.
- У него не тачка, а рухлядь.
- Кто бы говорил, - улыбается Робер, споласкивая руки под краном. - Ну
ладно, я пошел, счастливо.
Они целуются на прощание. В кухню заглядывает Себастьен с сумкой на
плече, спрашивает, буду ли я здесь сегодня вечером.
- Без четверти! - грозно напоминает ему мать.
- Подвезти тебя до школы, Себ?
- Не, не надо, меня ребята ждут. Пока.
Хлопает входная дверь. Звонит телефон. Мюриэль снимает трубку, потом
спрашивает Робера, который застегивает куртку:
- Восемь пятнадцать, Батиньоль, на Аустерлицкий вокзал, возьмешь?
- Идет.
Она записывает адрес на краешке стола.
- Я рад за нее, - говорит Робер, глядя мне в глаза и крепко пожимая
руку.
Он не заметил повязку, и, преодолев боль, я дружелюбно улыбаюсь.
Мюриэль отдает ему бумажку с адресом и ключи от машины. Он прячет в карман
заполненный ею бланк и обещает "нажать на все кнопки".