"Дидье ван Ковеларт. Вне себя" - читать интересную книгу автора

обратился к колдуну, и тот молитвами и обрядами сумел-таки изгнать
вселившуюся в его жену душу. Молодая женщина снова стала собой, с одной лишь
разницей: она по-прежнему говорила по-испански. Проникновение было столь
глубоким, что затронуло языковую зону в левом полушарии мозга. Бедняжке
пришлось заново учиться родному французскому.
Я смотрю на пузырьки, поднимающиеся со дна моего бокала. Он проводит
параллель с моей историей? Я интересуюсь, кем он в таком случае считает
меня: захватчиком или пострадавшим от вторжения?
- Знаете ли вы, - отвечает он, - что лабораторные крысы находят дорогу
в лабиринте, даже если им удалить девяносто процентов мозга?
- А это-то каким боком меня касается?
- И что профессор Макдугалл из Гарвардского университета доказал:
другие крысы, биологически никак не связанные с подопытными, запомнившими
дорогу в лабиринте, спустя годы так же быстро и безошибочно находят выход.
Как будто этот лабиринт содержит память о прошлых опытах... Я вот к какому
вопросу вас подвожу, месье Харрис: где находится хранилище памяти? В нашем
мозгу или вне его? Почему при неоднократном воздействии электричеством на
определенную точку гиппокампа у пациента немедленно возникает важное
воспоминание, но никогда одно и то же? Быть может, наш мозг - не столько
склад, сколько приемо-передающее устройство? Пойдем дальше: каким образом
мозг, лишенный кислорода, когда нарушены его функции в фазе комы, может
складировать и обрабатывать воспоминания на долгий срок, как это бывает в
случае околосмертного опыта? Дело в том, что на пороге смерти, как, по всей
вероятности, и в состоянии медиумного транса, резко активизируется правая
височная доля, подключаясь, помимо воли человека, к банку данных,
находящемуся вне его тела. К вашему банку данных... или блуждающей души, или
человека, чью жену вы вожделеете.
Я ставлю стакан, отстраняю протянутую им тарелку.
- А почему вы смотрите на эту историю так однобоко? Почему не тот,
другой, взломал мой банк данных?
- Потому что его признает жена.
Дребезжит старенький телефон на комоде. Фарж выбирается из подушек,
снимает трубку, тусклым голосом произносит "Алло". И тотчас светлеет лицом.
- Да, все в порядке, передаю ему трубку. Привет вашим.
Он ставит мне на колени допотопный аппарат с перекрученным проводом.
Мюриэль извиняется за скомканный разговор: к ней как раз сел пассажир, было
неудобно, она очень сожалеет, что не может сегодня с нами поужинать.
Спрашивает, как мои дела. Я отвечаю, что все это происки "Монсанто" и иже с
ними; я в этом уверен и завтра получу доказательства.
- Выключи игру сейчас же! - вдруг кричит она. - Я кому сказала - в
кровать, ты знаешь, который час? Иди скажи сестре, чтобы сделала потише
музыку, я разговариваю по телефону! Вы еще здесь, Мартин?
От нежности, зазвучавшей в ее голосе, у меня перехватывает горло.
Впрочем, это не совсем нежность, скорее потерянность. Она просто честно дает
понять, что ей одиноко в своем беспокойном семействе, а еще, возможно, не
хватает меня.
- Ну а у вас как, все хорошо? Жаркое и швейцарский сыр?
- Да.
- Один совет: не увлекайтесь бургундским. Ладно, приятного вам вечера.
- Мюриэль... Когда мы увидимся, моя проблема уже будет решена. Но