"Н.И.Костомаров. Автобиография " - читать интересную книгу автора

издания (не сохранились). "Переяславська нiч" впервые напечатана в альманахе
"Снiп" (1841) под псевдонимом Иеремия Галка. В 1867 г. пьеса переиздана во
Львове ("Переяславська нiч". "Трагедiя Iеремii Галки", з друкарнi М. Ф.
Поремби), в 1875 г. напечатана в "Збiрнику творiв Iеремii Галки", изданном в
Одессе. Вошла в двухтомник 1967 г.
******* "История Руссов" - сочинение неизвестного автора конца XVIII или
начала XIX в. До 40-х годов существовало в рукописях. В 1846 г. опубликовано
О. М. Бодянским под названием "История Руссов или Малой России" и приписано
перу Георгия Конисского, архиепископа белорусского. В "Истории Руссов" есть
неверные утверждения, вымыслы и т. д.

Независимо от этого круга украинских деятелей я имел круг других
близких знакомых. И. И. Срезневского долго не было в Харькове: он был за
границею, куда отправился для изучения славянских языков; из других близких
со мною личностей, принадлежавших к университетскому кругу, я вспомню
профессора Александра Петровича Рославского-Петровского, с которым я
проживал несколько лет на одной квартире и держал с ним общий стол. В то
время он читал статистику, уже после моего отъезда из Харькова взялся за
историю, был несколько времени ректором и скончался не в очень старых летах.
Это был человек с большою начитанностью, огромною памятью, но ленивый,
рассеянный и преданный карточной игре, зато очень добросовестный и
правдивый. А. Л. Метлинский читал в то время русскую словесность; он был
очень трудолюбив, но неталантлив и притом болезнен, страдал грудью и говорил
тихо и вяло. Как профессор он не пользовался большим уважением. Прежде
постоянно споривший со мною против моих идей об украинской литературе, он,
наконец, поддался той же идее, стал писать малорусские стихи и напечатал их
под псевдонимом Амвросия Могилы, назвавши свой сборник "Думки и писни та еще
дещо". Стихи его казались хорошими, плавными, но творческого таланта за ним
не признавали. К таким же близким знакомым надобно причислить Поликарпа
Васильевича Тихоновича, бывшего тогда учителем латинского языка в Первой
гимназии, человека трудолюбивого, отлично знающего как латинскую, так и
греческую словесность, и превосходного педагога. Последний хотя был со мною
постоянно дружен, но оставался совершенно холоден к украинской народности и,
занятый своим античным миром, как будто ни во что не ставил все современное.
Это был классик в полном смысле этого слова. Впоследствии он был профессором
в университете и в настоящее время занимает должность директора той
гимназии, в которой начал свое учительство.
В 1842 году, в то время как я готовил кое-что для Бецкого в
предполагаемый сборник, печаталась моя диссертация, и на шестой неделе поста
назначено было ее защищение. В это же время перевели куда-то харьковского
архиепископа Смарагда, и вместо него прибыл в Харьков архиереем знаменитый
духовный оратор Иннокентий Борисов. Ко мне приезжает декан
историко-филологического факультета Валицкий;, и сообщает, что Иннокентий,
узнавши о моей диссертации, выразил какое-то неудовольствие и неодобрение;
затем Валицкий советует мне ехать вместе с ним к архиерею, поднести ему
экземпляр моей диссертации и в разговоре проведать, в чем состоит его
недовольство. Мы поехали. Иннокентий сказал, что уже читал ее и заметил
несколько мест, о которых может сказать, что лучше было бы, если бы их не
было. На одно место указал он, где о споре константинопольского патриарха с
папою было сказано, что властолюбие иерархов посеяло вражду и раздвоение в