"Н.И.Костомаров. Автобиография " - читать интересную книгу автора

замечаний, что мне показалось странным, как Артемовский-Гулак мог отбиваться
от него своею обычною высокопарною риторикою. Наконец, заметивши мое
присутствие и находя неуместным допускать постороннего свидетеля таким
семейным сценам в ученом сословии, мне велели уйти в другую комнату. Мои
письменные ответы были признаны удовлетворительными, и мне дозволили писать
и представить диссертацию на избранную мною самим тему. Я избрал о значении
унии в истории Западной Руси и весною 1841 года подал написанную диссертацию
в факультет. Отдавши свое сочинение на рассмотрение, я отправился в Крым для
морского купанья, так как по совету врачей недавние изобильные приемы
лекарств и усиленная головная работа по приготовлению к магистерскому
экзамену требовали поправления моего здоровья.
______________
* "Вiтка" - второй поэтический сборник Н. И. Костомарова. Издан в 1840 г. в
Харькове под псевдонимом Иеремия Галка. Во время следствия по делу
Кирилло-Мефодиевского общества "Вiтка", как и "Украiнськii балади", была
рассмотрена в III отделении, запрещена и изъята из продажи. Повторно поэзии
"Вiтки" напечатаны в 1875 г. в "Збiрнику твоpiв Iepeмii Галки". Автографы не
сохранились. 25 стихотворений из этого сборника помещены в двухтомнике 1967
г.

Я купался в Феодосии, где испытал ужаснейшую скуку, тем более что в то
время я не мог найти удобного помещения в городе и жил в очень плохой
гостинице. Протерпевши четыре недели, я отправился на Южный берег верхом с
проводником татарином, имел намерение объехать весь берег до самого
Севастополя, но, доехавши до Ялты, утомился и поворотил назад к Алуште;
оттуда ездил на вершину Чатырдага и, спустившись с горы, проехал в
Симферополь, посетивши по указанию моего проводника исток Салгира.
В первый раз в жизни видел я высокие горы и морские берега. Восхождение
на Чатырдаг оставило на мне неизгладимое впечатление. На вершине горы
представился мне поразительный вид горных вершин Яйлы и безбрежной синевы
Черного моря. Несмотря на то что день был ясный и очень знойный, на вершине
Чатырдага меня пробирал такой холодный ветер, что впору было надевать теплое
платье. Пробывши там несколько часов, я стал спускаться уже при солнечном
закате и когда был на половине спуска с горы, небо уже темнело. Спускаться с
Чатырдага для непривычного человека кажется очень страшно: склона горы не
видно сверху вниз и беспрестанно кажется, как будто летишь в пропасть.
Потерявши из вида своего проводника, я до того пришел в страх, что соскочил
с лошади и намеревался сходить пешком; лошадь карабкалась по каменной почве
такими неровными шагами, что казалось - вот упадет и я с нее полечу вниз; но
мой татарин, завидя, что со мною делается, подъехал ко мне, помог снова
сесть на лошадь и успокоил меня, уверяя, что крымские лошади привыкли, как
кошки, лазить по горам и никогда не сбросят седока. В темноте съезжать было
бесстрашнее, потому что глаз не видел пред собою мнимой пропасти. Съехавши с
крутизны, приходилось пробираться лесом, и тут новое неудобство: древесные
ветви больно стегали меня по лицу. Дорога, ведущая от Чатырдага к
Симферополю, пробирается посреди высоких гор, затейливо поросших
кустарниками и деревьями. На дороге встречались фонтаны, устроенные
благочестивыми мусульманами, так как вообще по мусульманской вере постройка
фонтана на дороге считается богоугодным делом. Из Симферополя я съездил в
Бахчисарай, обозрел тамошний дворец, который тогда содержался бережно и