"Зофья Коссак. Король-крестоносец " - читать интересную книгу автора

украшать святилище чем-либо иным, кроме оружия, добытого у врага, потому
вокруг креста развешаны были бунчуки, щиты и поломанные копья.
______________
* Templum Domini (лат.) - Храм Господень.

Монастырь снаружи тоже выглядел довольно уныло, но ходили слухи, что
внутри царит небывалая роскошь. Впрочем, роскошь была заметна везде.
Давно прошли те времена, когда первый король иерусалимский Готфрид
принимал послов султана в походной палатке, сидя прямо на земле,
приговаривая, что смертному, который вышел из праха и в прах же обратится,
пристойнее всего сидеть на персти земной. Недолго, очень недолго держалась
простота нравов среди крестоносных рыцарей: уже двор Балдуина I перенял
византийскую пышность, и преемники этого государя усердно следовали его
примеру.
С плоскогорья, на котором стояли Храм Скалы и королевский дворец, виден
был весь город. Стены, разрушенные во время осады, а ныне заново отстроенные
и укрепленные, окружали гору зубчатым кольцом. Над стенами тянулись вверх
стрельчатые башни многочисленных храмов.
Кортеж остановился перед дворцом Эль-Акса, где король устраивал сегодня
званый пир. В лучах солнца играли и переливались всеми цветами радуги
рыцарские плащи: вопреки обычаю западного рыцарства, носившего большей
частью темные цвета, в Иерусалиме предпочитали облачения яркие и
разукрашенные, ибо в одежде, как и во многом другом, тут утвердился
восточный вкус.
Пир давался в честь молодых супругов, на следующий день отбывавших в
двухмесячное путешествие по городам приморья. Ни для кого не было тайной,
что по их возвращении король намерен передать власть своему зятю. Посему
многие склонялись перед Монферратом ниже, чем перед самим королем.
Балдуин IV с помощью лазаритов как раз выбирался из своего паланкина.
Это был юноша лет семнадцати, стройный, худощавый, с неестественно белой
кожей. На юном, почти детском лице странно выделялись глаза - умные,
взрослые, затаившие боль; взор короля был строг и даже суров. Голову его
венчала бархатная шапка с золотым зазубренным обручем - знаком королевской
власти. Спускавшийся из-под шапки шелковый плат, скрепленный под
подбородком, плотно закрывал шею и уши. Из-за темного одеяния монарх казался
еще худее. В длинных рукавах прятались кисти рук. Король имел привычку
разглядывать в задумчивости собственные ладони, изучая палец за пальцем.
Говорил он редко и очень кратко. Ступив на землю, король оперся о плечо
одного из братьев-лазаритов и медленно двинулся к пиршественной зале. За ним
следовали остальные - в том же порядке, в каком возвращались из храма.
Помещение, сохраненное от прежней мечети, было огромным. Четыре ряда
колонн из монолитного желтого мрамора подпирали плоский потолок. Пять
длинных столов были уже уставлены дымящимися яствами. Утомленные долгой
службой гости усаживались поспешно и шумно: при иерусалимском дворе
византийский этикет мирно уживался с латинской непринужденностью и гонором.
Все, кто собрался в этой зале, за исключением одной лишь Марии Теодоры
Багрянородной, были равны между собой и никогда об этом не забывали. Их
нисколько не стесняло присутствие короля с лицом больного ребенка: он
неподвижно и молча сидел на возвышении под королевским балдахином и мог без
помех разглядывать свои руки - никто не обращал на него никакого внимания.