"Любовь Тимофеевна Космодемьянская. Повесть о Зое и Шуре (про войну)" - читать интересную книгу автора

Я молча достала из портфеля "Овод". Зоя краснеет от удовольствия.
- Вот спасибо! - говорит она и, не в силах удержаться, начинает бережно
перелистывать книгу, но тут же откладывает в сторону.
Потом быстро убирает со стола, перемывает посуду и садится за уроки.
Рядом с нею, вздохнув и поворчав немного ("Завтра с утра времени нет,
что ли!"), усаживается Шура.
Зоя начинает с того, что ей дается труднее всего, - с математики. Шура
открывает учебник немецкого языка, оставляя задачи напоследок: они ему
даются легко.
Через полчаса Шура захлопывает учебник и с громом отодвигает стул:
- Кончил! А задачки - завтра утром.
Зоя даже не поворачивает головы. Она вся ушла в работу. Рядом лежит
"Овод" - книга, которую она давно уже просила меня принести, но я знаю: пока
Зоя не покончит с уроками, читать она не станет.
- Дай-ка я посмотрю твой перевод, Шура, - говорю я. - Так... Это разве
дательный падеж? Взгляни-ка сюда.
- Да... соврал.
- Ну вот... А тут надо не "u", a "u: ". И вот еще: Garten ведь
существительное, почему же с маленькой буквы? Три ошибки. Садись,
пожалуйста, и перепиши все заново.
Шура со вздохом выглядывает из окошка: на крыльце сидят его приятели и
ждут, не выйдет ли он. Время не такое позднее, еще можно бы разок сыграть...
Но факты - вещь упрямая: три ошибки... с этим не поспоришь! И Шура со
вздохом снова садится к столу.
... Ночью я просыпаюсь со смутным ощущением: в комнате что-то не так,
как всегда. Так и есть: зажжена и прикрыта газетой настольная лампа; Зоя,
подперев кулаками щеки, склонилась над "Оводом". И щеки, и руки, и, кажется,
страница мокры от слез.
Почувствовав мой взгляд, она поднимает глаза и молча улыбается сквозь
слезы. Мы ничего не говорим друг другу, но обе вспоминаем тот день, когда
Зоя с укором сказала мне: "Большая, а плачешь!"


ДЕВОЧКА В РОЗОВОМ

По-весеннему яркое небо, на фоне его - голые черные ветви и
скворечник... Больше ничего нет на этой картинке, но я долго смотрю на нее,
и где-то внутри горячей волной поднимается радость и надежда. Тут не просто
нарисованы дерево, небо, скворечник - тут есть главное, без чего невозможна
живопись: настроение, мысль, умение видеть природу и понимать ее.
А вот другой рисунок: мчатся кони, воинственно вскинуты шашки в руках
лихих кавалеристов. Тут все в стремительном, жарком движении... Вот снова
пейзаж: знакомый заросший прудик в Тимирязевском парке. А вот Осиновые Гаи -
высокая, сочная трава на прибрежном лугу и серебряная рябь нашей маленькой
веселой речки...
Ребят нет, я одна дома, и на коленях у меня пухлая папка с Шуриными
рисунками.
Шура с каждым годом рисует все лучше. Мы часто бываем в Третьяковской
галерее: мне хочется, чтобы он не только учился рисовать, но знал и понимал
живопись. Памятно мне наше первое посещение Третьяковки. Мы медленно