"Любовь Тимофеевна Космодемьянская. Повесть о Зое и Шуре (про войну)" - читать интересную книгу автора

поев, она тотчас садилась за уроки. Напоминать ей об этом никогда не
приходилось. Учиться - это было теперь для нее самое важное, самое
увлекательное, об этом были все ее мысли. Каждую букву, каждую цифру она
выводила с чрезвычайной старательностью, тетради и книги брала в руки так
бережно и осторожно, как будто они были живые. Учебники мы всегда покупали
новые - Анатолий Петрович считал, что это очень важно.
- Плохо, когда ребенку в руки попадает грязная, неопрятная книга, -
говорил он, - такую и беречь не захочется...
Когда ребята собирались сесть за уроки, Зоя спрашивала строго:
- Шура, а руки у тебя чистые?
Сначала он пробовал бунтовать:
- А тебе какое дело? Ну тебя! Отстань!
Но потом смирился и, прежде чем взяться за учебники, уже сам, без
напоминаний, мыл руки. Надо признаться, предосторожность была не лишняя:
набегавшись с ребятами, наш Шура обычно возвращался со двора перемазанный до
ушей; иной раз просто понять нельзя было, как это он умудрился выпачкаться,
словно по очереди вывалялся в песке, в угле, известке и толченом кирпиче...
Дети готовили уроки за обеденным столом. Зоя подолгу просиживала над
книгой. У Шуры терпения хватало на полчаса кряду, не больше. Ему хотелось
поскорее убежать опять на улицу, к ребятам. И он то и дело тяжело вздыхал,
косясь на дверь.
Однажды он притащил ворох кубиков и спичечных коробков и старательно
выложил их в ряд, перегородив стол пополам.
- Это твоя половина, а это моя, - объявил он Зое. - Ко мне не смей
переходить!
- А букварь как же? А чернильница - в недоумением спросила Зоя.
Шура не растерялся:
- Букварь тебе, а чернильница мне!
- Будет тебе баловать! - строго сказала Зоя и решительно сняла кубики
со стола.
Но Шуре было скучно просто так, без затей, готовить уроки, и он всякий
раз старался превратить занятия в игру. Что поделаешь! Ему ведь не было и
семи лет.


ПРАЗДНИК

Седьмого ноября мои ребята поднялись ни свет ни заря: отец обещал взять
их с собой на демонстрацию, и они ждали этого дня с огромным нетерпением.
С завтраком они справились необычайно быстро, Анатолий Петрович стал
бриться. Ребята никак не могли дождаться, пока он кончит. Они пробовали
заняться чем-нибудь, но это им плохо удавалось. Даже излюбленная "тихая"
игра (в крестики и нолики) не шла на ум.
Наконец мы оделись и вышли на улицу. День был ветреный, неприветливый,
шел мелкий дождь пополам со снегом. Но не прошли мы и десяти шагов, как
впереди зазвучал шум праздника: музыка, песни, говор, смех" Чем ближе к
центру, тем шумней, веселей, радостней становилось на улицах. На счастье,
скоро и дождь перестал, а серого неба не замечали ни ребята, ни взрослые -
столько алых, горячих знамен, столько ярких красок было вокруг.
Увидев первые колонны демонстрантов, Шура и Зон пришли в совершенный